Похититель детей - [11]

Сидя на холодных бетонных ступенях, они ели краденую курицу «гунбао» и смотрели на облака, плывущие по небу, полному звезд. Казалось, никогда в жизни Ник не ел ничего вкуснее. Порывистый ветер с шорохом гнал по узкому переулку оранжевые листья и скомканные бумажки. Вечерняя роса сверкала на грязных, покрытых граффити стенах. Негромко потрескивала трансформаторная будка, издалека донесся гудок статен-айлендского парома.

Питер вздохнул.

— Как же они прекрасны.

— Что? — не понял Ник.

— Звезды, — негромко, благоговейно пояснил Питер, глядя в ночное небо. — Я так скучаю по звездам…

Это показалось Нику странным, но странностей в Питере было — хоть отбавляй.

Надорвав пакет с батончиками, Питер вытащил пару для себя и подал несколько штук Нику.

Тут Ник заметил шрамы на его руках. На лбу Питера тоже имелся шрам, еще один, поменьше — на скуле, и что-то вроде залеченной колотой раны на шее, сбоку. В каких же переделках ему пришлось побывать?

— Зачем тебе столько конфет? — спросил Ник.

— Для наших, на всю шайку, — жуя, ответил Питер. — Там, в крепости.

— У тебя правда есть крепость?

— Конечно.

— Питер, а куда мы все же идем?

Питер хотел было что-то сказать, нахмурился, снова раскрыл рот, но промолчал. Глаза его хитро блеснули.

— Эй, что это?

— Где?

— Вон, у тебя под ногой.

Но Ник не смог ничего разглядеть — было слишком темно.

— Дерьмо?

Ник инстинктивно отдернул ногу.

— Да где?

Питер потянулся в темноту и поднял с асфальта комковатую бурую колбаску.

— Ага, большой, жирный кусок дерьма.

Ник так не думал: колбаска была подозрительно похожа на батончик «Бэби Рут».

Питер с чавканьем вгрызся в него.

— Ум-м! Вкуснятина!

Ник фыркнул и захохотал. Питер присоединился к нему, не забывая громко чавкать. Смеяться становилось все проще и проще. Смерть отца, переезд, новая школа, скотина Марко… За всем этим Ник забыл, каково это — быть всего-навсего легкомысленным несмышленым мальчишкой.

— Э! — хриплый оклик, раздавшийся из темноты, тут же сменился приступом кашля. — Э, чу… Чуваки, вы чо это тут?

Ник с Питером переглянулись и устремили взгляды на груду коробок у мусорного бака. Одна из них откатилась в сторону, и кто-то выбрался наружу.

Питер немедленно поднялся.

Человек, выбравшийся из-под коробок, шагнул на островок света под фонарем, и Ник увидел, что это подросток — может быть, года на два старше него. Его длинные светлые волосы слиплись в грязный колтун; одет он был только в джинсы да ветхую футболку.

— Чу… чуваки, помогите… мелочью, — медленно, врастяжку проговорил он. — Надо тут… это… позвонить. Сколько можете. А?

Ник подобрал пакеты с шоколадками и встал.

— Питер, — шепнул он, — идем отсюда.

— Э, вы куда?

Нетвердым шагом пацан двинулся вперед и положил руку на перила лестницы, преграждая им путь. Вблизи Ник смог разглядеть его обветренные, растрескавшиеся от холода губы и налитые кровью глаза. Пацан был так тощ, что ему приходилось постоянно поддергивать штаны. Тут он увидел шоколадки в руках Ника.

— Э, со мной не поделитесь?

— Это не тебе, — жестко, холодно ответил Питер.

Тощий подросток оживился, яростно потер плечи. Его била крупная дрожь. Вновь подняв взгляд, пацан оценил положение.

— Чуваки, а вы чо здесь делаете? — он быстро огляделся. — Вы одни?

Тон его изменился, и Нику это совсем не понравилось. Он двинулся вперед, пытаясь обогнуть пацана. Тот потянулся к шоколадкам, схватил пакет и вырвал его из рук Ника.

Питер зашипел, и в руке его вмиг возник нож — чуть ли не в локоть длиной.

«Ух ты! Откуда у него такой?»

Питер развернул нож так, что его бритвенно-острое лезвие зловеще, многообещающе блеснуло в свете фонаря.

— Отдай обратно, — сказал он.

— Ага. Ага, окей, — заговорил пацан. — Забирайте, — швырнув пакет Нику, он поднял руки, нетвердым шагом попятился назад и уперся спиной в стену. — У меня больше нет ничего. Давайте, трясите. У меня ничего нет.

Внезапно плечи его ссутулились, руки повисли вдоль бедер.

— Ничего, — упавшим голосом, будто про себя, повторил он.

Измученный, опустившийся, одинокий — еще один мальчишка, загубленный наркотиками, без крыши над головой, без родительской заботы… Что заставило его уйти из дому? Скоро ли и сам Ник дойдет до точки, станет таким же — одиноким, лишившимся всего?

— Идем, — сказал Питер.

Спрятав нож за пазуху, он направился к улице.

Ник сморщился. «Полный отстой — взрослеть таким образом, — подумал он. — В дерьмо влипнуть может всякий, и всему миру будет плевать, хорошим он был или как…»

— Вот. Это тебе.

Сунув руку в пакет, Ник достал горсть шоколадок, оставил их на ступенях и помчался догонять Питера.

За исключением нескольких пабов и ресторанов, работавших до поздней ночи, все вокруг было закрыто. Проходя мимо бара, Ник заглянул в окно. Мрачные, усталые лица, запах табачного дыма и пивного перегара, звон бокалов, натужный смех — мужской, женский… Еще одна нелегкая рабочая неделя осталась позади.

У соседней двери, под вывеской «Все для туризма и спорта — у Антонио», Ник внезапно остановился и уставился в витрину.

Питер остановился рядом.

— Что ты там увидел?

Ник, не отрываясь, смотрел на пару «вансов» в черно-зеленую клетку, прислоненных к скейтборду.