Похититель бурбона - [80]

- Не хотелось тебе говорить, но песню написал мужчина, - ответила Тамара.

- Ладно, значит она не обо мне.

- Хотя могла бы. - Она повернула голову и улыбнулась. - Никто не делает это лучше тебя.

- Высокая похвала от бывшей девственницы.

Тамара рассмеялась.

- Если мне не с чем сравнивать, это не значит, что я не знаю, что ты лучший.

Леви улыбнулся, обнажая белые зубы.

- Не заставляй меня останавливаться.

- Следующий привал в сорока семи милях. - Тамара прочитала знак на обочине дороги.

- Не соблазняй меня. Мы хорошо проводим время.

- Веди, - сказала Тамара. - Мы почти на месте. Я могу потерпеть до Луисвилля.

- Может, и можешь.

Тамара сжала его колено и снова повернулась к окну. Прошлой ночью они загрузили вещи в грузовик и с первыми лучами солнца выехали. Если они сведут остановки к минимуму, то доберутся к офису судьи Хедли к пяти вечера и успеют подписать бумаги. Страхи Тамары о возвращении домой держались до того момента, как они пересекли границу Теннесси и Кентукки. Затем, словно по волшебству, страх испарился как лужа на горячем тротуаре. Чего она боялась? Это ее дом. Дорога петляла и огибала углы, и куда бы Тамара не глянула, везде были высокие деревья и спрятанные среди них фермерские дома. Пока они ехали на север, лес превратился в пастбища, маленькие фермы превратились в большие. Белые конюшни с красной отделкой. Белые конюшни с зеленой отделкой. Белые конюшни с черной отделкой. Белые заборы, простирающиеся на мили. И лошади, лошади и еще лошади, пасущиеся и скачущие, делающие весь мир декорацией летней сцены из календаря Currier and Ives.

- Ржавая, ты улыбаешься.

- Я счастлива, - объяснила она. - Здесь так красиво. Я и забыла, как тут красиво. И пахнет хорошо.

- Здесь точно не пахнет солончаком. И опять видим холмы. Хорошо вернуться.

- Здесь как дома, - ответила Тамара. - Для тебя здесь тоже дом?

- Безусловно. Родился и вырос. Здесь похоронена мама. Здесь моя семья.

- Я здесь.

- Я так и сказал.

- Знаешь, мы могли бы купить дом в Луисвилле, - предложила Тамара. - Я любила наш дом в городе. Он не был похож на Арден. Тот дом был нормальным. Только четыре спальни, а не десять.

- Нормальным? Поэтому ты его любила?

- Он папин, и он делал его домом. Там у меня были друзья.

- Скучаешь по друзьям?

Тамара выдохнула и пожала плечами.

- Сейчас я чувствую себя чужой для них. Были пижамные вечеринки каждую пятницу и дни рождения, и по воскресеньям мы катались верхом. Но Кэрол и Кэти пошли в колледж, а Билли переехала в Огайо работать на дядю. А я…

- Вышла за старикана?

- Молодая жена.

- Если хочешь, ты можешь пойти в колледж, - ответил Леви. - Я никогда не стану запрещать тебе учиться или работать.

- Мама хотела учиться. Но не смогла.

- Семья не позволила?

- Она забеременела мной. И это стало концом всему.

- Ржавая, говоря о беременности… Не хочется говорить тебе, но твой живот плоский, как блин. Будешь носить подушку под платьем, когда увидишься с судьей?

- Я надену что-то свободное и заставлю себя опорожнить желудок на твои туфли. Как тебе?

- Похоже на план. Могу надеть новые туфли.

- Знаешь, что?

- Что?

- Теперь мы можем их себе позволить.

Он поцеловал ее ладонь и продолжил рулить. Окна были открыты, но даже с продувающими ветрами августовская жара была душной. Ноги Тамары прилипли к виниловым сидениям, отчего остались маленькие квадратные следы на коже. Ей стоило надеть брюки вместо платья. Воздух был тяжелым от жары. Леви выпил до дна Tab, чтобы оставаться бодрым, а Тамара смотрела на амбары и пастбища, и лошадей и не понимала, что скучала по ним, пока снова не увидела их.

На часах в банке было 4:37 вечера, и они поехали в центр Луисвилля в офис судьи Хедли. Он не ждал их до завтра, но, казалось, не был против того, что они появились на день раньше.

- А вот и моя девочка, - сказал судья Хедли, обнимая ее. - Теперь ты такая же загорелая, как и твой муж.

Но Тамара только закатила глаза на его шутку и утонула в крепких объятиях Хедли. Этот мужчина был ее отцом. Ее обнимал отец. Он не чувствовал себя отцом, и никто кроме папы не смог бы это чувствовать, но понимание того, что она была от этого хорошего мужчины, у которого были такие сильные и нежные руки, немного успокаивало ее.

- Моя девочка, - поправил Леви. - Но я одолжу вам ее для объятий.

- А ты щедрый, - засмеялся судья, пожимая руку Леви с неподдельной любовью. - А теперь, надеюсь, вы двое не слишком устали с дороги. Мне нужно, чтобы вы подписали сотню бумажек. Готовы?

Тамара посмотрела на Леви, который размял костяшки пальцев так громко, как смог.

- Я приму это, как да, - ответил судья Хедли.

- Это да, - подтвердила Тамара. - Давайте покончим с этим.

Они подписывал до тех пор, пока ее подпись не стала похожа на «Тамми Шелли», и Леви не была похожа на «Л», и «Ш» и длинное «лби» в одну линию. Все это время судья Хедли постоянно болтал о процессе, и какой была вся эта долгая грязная битва, пока три недели назад Вирджиния Мэддокс не встала и не вышла из боя.

- Она просто ушла? – не поверил Леви. - Не похоже на нее.

- Она не казалась счастливой. Но она выбросила полотенце на ринг и сказала, что вы можете все забирать. Она говорила серьезно. Она съехала из Ардена. Она остановилась у друга в Лексингтоне.