Похититель бурбона - [31]

- Ты уходишь от темы.

- Я ухожу от темы.

- Расскажи все, что знаешь.

- Я знаю лишь то, что она рассказала Глории, это то, о чем я рассказываю тебе. Она сказала, что не думает, что он уйдет от жены ради нее, но он дарит подарки, деньги….

- Меня?

Медленно, очень медленно, так медленно как никто за всю истории не кивал, Андре кивнул.

- Черт возьми. - Леви выдохнул.

- Такое бывает. - Андре поднял бокал с пивом и выпил половину. Он больше не был алкоголиком, что означало, что он так же наслаждался этой беседой, как и Леви.

- Так что же произошло между ними? - спросил Леви, опираясь на спинку стула, закрыв лицо руками.

- Как обычно. Он утратил интерес, начал встречаться с кем-то другим. Она уволилась, когда узнала, что беременна. И шесть месяцев спустя родился мальчик, белоснежно-белый с голубыми глазами.

Леви больше не был белым, как снег, но и на чернокожего не походил. Даже не мулат. Не снаружи. Но для 99 процентов населения внутренний мир не был важен.

- Почему я только сейчас узнаю об этом? Почему она не рассказала мне перед смертью?

- Если в деле Джордж Мэддокс, тогда у тебя есть ответ. Деньги сами по себе плохие, а деньги и власть - опасная комбинация. Когда ты оказался таким белым, она боялась, что твой отец попытается забрать тебя у нее. Она боялась, что его семья может убить тебя, чтобы прикрыть то, что он сделал за спиной жены. Она еще долго всего боялась.

- И, тем не менее, это не объясняет ее молчание.

- Твоя мать слишком хорошо тебя знала. Она думала, что ты можешь сделать что-то глупое. Напьешься и подерешься. Заявишь о своем существовании людям, у которых были веские причины не хотеть твоего присутствия в этом мире.

Леви думал о Вирджинии Мэддокс и ее ненависти к нему, которая, казалось, исходила из ниоткуда. Он всегда считал, что ее отвращение просто было нетерпимостью и снобизмом. Она знала, что его мать была чернокожей, и ненавидела его за это. Но теперь он понимал. Не из-за этого Вирджиния Мэддокс ненавидела его. А из-за его отца.

- Так как ты узнал об этом, спустя столько времени? - спросил Андре.

- Сегодня ко мне пришла Тамара Мэддокс.

- Его внучка?

- Да. Вроде как. Каким-то образом она нашла предсмертную записку своего отца. В ней он называл меня сыном Джорджа Мэддокса. Думаю, так и есть.

Андре постучал по столу и вытер пену с внутренней стороны бокала.

- Думаю, да.

Леви встал, подошел к раковине и попытался сдержать рвотные позывы. Глория и этого бы не одобрила.

- Не могу поверить, что мама и Джордж Мэддокс…

- Почему нет? - спросил Андре. - Разве тебя не уволили за обжимания с девочкой Мэддокс?

- С Тамарой.

- Целующиеся кузены, - сказал Андре и усмехнулся.

- Не совсем. Оказалось, Тамара не дочь своего отца. Тамара не настоящая Мэддокс, и, надеюсь, что и я тоже. - Губы Леви изогнулись от отвращения. Он больше не мог смотреть на Андре. - Сукин сын. Она работала на него за пятьдесят центов в час. Что ей еще оставалось делать? Сказать большому боссу «нет»?

- Твоя мама говорила Глории, что была влюблена. Он не заставлял ее, насколько я знаю. Она была молодой и красивой и делала то, что иногда делают все красавицы. Но она любила тебя. Она вышла за этот кусок дерьма Джея Шелби, чтобы у тебя был отец и фамилия.

- Она развелась с ним так же быстро, как и вышла за него замуж. - Брак ее матери продлился всего лишь два года, но Джей Шелби сделал его своего рода законнорожденным и дал ему фамилию, отличную от девичьей фамилии его матери.

- Возможно, это и был ее план.

Леви развернулся и скрестил руки на груди.

- Я не знаю, что с этим делать, - сказал Леви. - Кроме как смириться.

- А что тут еще сделаешь? Для чего Тамара Мэддокс ворошит весь этот улей?

- Тамара сказала, что компания должна быть моей. Поэтому и пришла ко мне, рассказать все, что знала.

- Она хочет, чтобы ты владел «Красной Нитью»?

- Ее мать пытается продать ее, думает, что ей не стоит этого делать, потому что им она не принадлежит.

- Она принадлежит тому, кому Джордж Мэддокс завещал ее.

- И это Тамара. Я не могу ввалиться в адвокатскую контору, рассказать, кто я, и улыбаться, пока они передают мне ключи от дворца. Я не понимаю, зачем Тамара все это рассказала. И не представляю, какая ей с этого выгода.

- Может, она одна из хороших. Слышал, такие существуют.

Леви фыркнул от смеха. Его дядя недолюбливал белых людей. Были «мы», и были «они», и чем больше «мы» держались подальше от «них», тем лучше для «нас». Но иногда он признавал, что среди «них» была парочку хороших людей. Ему нравился Джонни Карсон. Ему нравился Фрэнк Синатра. Он считал, что «Все в семье» был забавным, но по большей части потому, что он показывал миру, насколько белые люди могут быть невежественными. Он смеялся так сильно, когда Сэмми Дэвис-младший целовал Арчи, что они подумали, что у Андре сердечный приступ. По словам Андре, хороших можно сосчитать по пальцам одной руки.

- Одна из хороших? Не знаю, - ответил Леви. - Она не из плохих. Она только… избалованная. Избалованная до крайности. Хотя сегодня такой не казалась. Она казалась… Не знаю, но думаю, ее мать не слишком тепло к ней относится. И в это легко поверить. Ее мать из плохих, на все сто процентов. - Леви провел рукой по все еще влажным волосам.