Похитить Похитонова! - [61]

*

Она написала длиннющее послание Казимиру, где объясняла, почему он непременно должен познакомиться поближе с Линой и её изабелловой левреткой.

Ещё более многословно она убеждала Додошину пригласить в гости перспективного молодого человека, готового вложиться в столь же перпективного стилиста.

Перечитав перед отправкой оба письма, Вера первое отправила без изменений, а второе сократила, опасаясь, что Эвелина ничегошеньки не поймёт. Оставила лишь фразу «чувак оживит твой бизнес».

Зазывать Казимира столь старательно было излишне. Завсегдатай телевизионных массовок обрадовался возможности завести связи в мире звёзд, пусть даже это собакоблоггер.

– Только я не понял, что мне надо говорить, – признался он.

– На твоё усмотрение, – вскинула брови Вера. – Просто не выходи из роли инвестора.

– Какие мы гадкие! – почти облизнулся Казимир.

– Просто шутники.

Плутовка поправила своему спутнику галстук-бабочку и нажала на кнопку звонка.

Додошина встретила гостей с собакой наперевес. Холмская прислушалась к ощущениям. Пока ничего.

На протяжении всего вечера она так въедливо следовала взглядом за малейшими движениями веснушчатых рук, что забывала про себя. В других обстоятельствах привычка сливаться с объектом наблюдения ей помогала, но сейчас требовалось находиться в своём теле, а не превращаться целиком в зрение.

Казимир пробежался трепетными кончиками пальцев от локтя до запястья, и Холмская дёрнула удочку:

– Ты что там чешешься? – насмешливо бросила она.

– Я не чешусь. Этим жестом в Италии показывают мурашки. Типа священный трепет. На одной передаче я сидел, и там об этом рассказывал настоящий итальянец.

О, если бы Вера следила не за Казимиром, а за ходом разговора! Теперь она выдала себя.

Парочка ворковала по-прежнему, но возможно, хозяйка и её гость уже сообразили, что неспроста возник такой глупый вопрос. И Холмская пошла в атаку:

– А я знаю, почему ты не чешешься.

– Я тоже знаю, – огорошил веснушчатый. – У некоторых дурная привычка чесаться, а у меня полезная привычка не чесаться. Вот бабушка мне говорит: «Когда ты женишься? Даже не чешешься!».

Лина прыснула, хлопнула его по плечу, подняла кружку, чтобы чокнуться в честь удачной остроты.

Вера застыла, как лёд. Ей было не по себе от того, что заготовленную сцену разоблачения придётся разыграть в одиночку, но истина должна разить, словно клинок, а если враг загодя поймёт, какие у неё доказательства, бой закончится не ярким смертельным ударом, а тягостным перепиливанием тупой пилой.

– Ты не чешешься по той же причине, по которой я перестала чихать, – с расстановкой выговорила Холмская. – У нас нет аллергии на новую левретку Эвелины.

– Что значит «новую»? – вскрикнула Додошина.

– Значит, на старую аллергия была.

– У меня последние годы только одна собачка. Вряд ли где-то есть вторая такая. Изабелловые левретки редко встречаются в продаже.

– Знаю, – сказала сыщица.

Лина невольно ощутила кожей, сколько всего стояло за коротким словом.

Обвинительный глас продолжил:

– Ты слишком сильно стараешься доказать, что не была в кабинете с картинами и не оставляла там Олли. Ты сочинила фантастическую историю для Зары… Стоп-стоп-стоп! Ты её таким образом вербовала в сообщницы?

Додошина нахмурилась.

– Эвелина, Зара ездила в Кыргызстан за второй собачкой для тебя?

Взгляд исподлобья – красноречивое согласие.

Казимир встал, полный решимости вмешаться:

– Может быть, хватит упрекать знаменитостей в том, что у них животные мрут, и приходится заводить новых?

– Тут другое, потом объясню, – отмахнулась Вера.

Казимира этот жест привёл в исступление. Ревматолог работал в государственной поликлинике, и только он имел право запросто отмахиваться от людей! Даже в дни, свободные от врачебной рутины, гоняясь за актёрской удачей и связями в шоу-бизнесе, он не позволял никому другому решать, когда разговор окончен.

– Сама себя послушай, ты утверждаешь, что собаки разные. Якобы на первую была аллергия, а на вторую нет. Но аллергия – на всех собак сразу. Она не выбирает. Понимаешь ты хотя бы это?

Подработка испортила характер Казимира. Он ругался в лучших традициях телевиденья: подбоченясь и вытянув шею, будто вот-вот клюнет.

– Никогда не слышал о специфическом иммуноглобулине класса Е к собачьей перхоти? – ровным тоном ответила ему Вера, смотря, однако, на Лину. – Я тоже. Пока не заинтересовалась, почему аллергия исчезает и появляется. Настоящая, первая Олли страдала от перхоти.

– Неправда! – подала голос Додошина. – Я её мыла шампунем специальным… и сейчас мою!

– Слишком много шампуней, слишком много стресса на вечеринках, отсюда и перхоть.

– Может, я её просто вылечила?

– Я же побывала в обеих твоих ванных. Куча средств на любой случай, а вот против собачьей перхоти ничего.

Хозяйка молча подошла к шкафу, и гостья струхнула. Конечно же, такие непристойности обычно убирают подальше, вместе с противогрибковым лаком и пластырями от прыщей.

Додошина извлекла из тьмы Похитонова.

– Забирай и отвяжись от меня. Всё равно невозможно продать без документов. Не знает никто твоего великого художника. Никогда из долгов не вылезу…

– Так ты долги хотела покрыть? – изумилась Вера, бережно принимая картину. – А я считала, ты богаче всех моих знакомых.