Похитить Похитонова! - [4]
Светло-лиловое тельце левретки мелко вибрировало. Она скребла коготками по изысканному кружеву, вдавливаясь в большую человеческую грудь, словно могла спрятаться внутри.
Додошина спустила её на пол.
Холмская глядела, как собачка зарывается в трен, сквозь пелену внезапных слёз. В носу было сыро, в горле першило.
Эвелина беззвучно плакала. Впервые хозяйка тряслась сильнее, чем её питомец. Чтобы унять дрожь, она заговорила.
– Если тебе так нравится платье, ты можешь поносить его после меня.
– Это! Моё! Платье! – взревела Холмская. – Ты мне его вернёшь!
– Давай я его верну в салон проката, а ты уже оттуда возьмёшь – и носи сколько хочешь. Адрес… Из головы вылетел.
– Аха!
– У меня визитка с собой есть. Позволишь за сумочкой сходить? Там, кстати, квитанция, тоже доказательство…
Вера обмякла. Она обязательно изучит документ, обнюхает каждый уголок, колупнёт синий отпечаток фирменного штампа, хотя уже сейчас ясно – злодейка говорит правду. Гнев кипел вхолостую, не мог остановиться так сразу. Додошина, может, и не тырила дизайнерский наряд, но кое-что точно украла: сказочное воссоединение с Витюшей. Можно продолжать злиться на неё.
С лязгом открылась дверь.
– Вера, Вера.
Холмская обернулась.
Физиономия Лотуша сияла в предвкушении шутки:
– Осторожно, злая собака!
Левретка высунула укоризненную мордочку и закатила глаза.
– Опоздал, мы уже помирились, – улыбнулась Лина.
– После драки собаками не машут, Витторио.
Троица продефилировала обратно в квартиру.
Тоненькие лапки семенили под прикрытием трена: его словно нёс паж.
– Виктор понял, что если дальше будет тянуть, мы съедим весь дом, – загоготала Марина Жарченко, когда хозяин наконец подвёл гостей к хранилищу шедевров. – Отбил у меня Похитонова?!
Вера ахнула и недоверчиво покосилась на Лотуша.
– Сама поражена такой прытью, – донеслось из-за пончика, которым дородная Марина отгородилась от дальнейших расспросов.
– У тебя есть Похитонов? – вцепилась в Витьку Холмская.
– В кабинете висит. Я ради него и позвал тебя вообще-то. Неужели забыл сказать, когда видео записывал? Или не влезло, когда обрезал файл?
– Туда влезло довольно длинное и туманное размышление о любви сквозь года, навсегда, никогда, города, провода, поезда.
– А, – всплеснул руками горе-отправитель. – Так вот это же про Похитонова как раз! Ты так его любила, магистерскую писала о нём, я и подумал, что ты пронесла любовь сквозь годы…
– Пронесла.
– …Захочешь увидеть…
– Хочу.
Она стояла перед ним, прямая, натянутая. Глаза в глаза. Струну задел, так пой.
Витторио закашлял, тряхнул тёмным золотом локонов и повернулся, чтобы ввести дам в кабинет.
Льстивые голоса принялисть наперебой хвалить полотна, развешанные по стенам.
Холмская озиралась в поисках деревянной доски с миниатюрным мирком.
Жарченко, пряча досаду за громогласной удалью, бойко отыскивала лоты, которые упустила на аукционе.
– Где ж Похитонов? – обернулась она к счастливому владельцу.
– Тут висел.
– Как понять?
– Упал, наверно, а уборщица положила где-нибудь, – промямлил хозяин драгоценной коллекции. – Хотя нет, она же сегодня… отсутствует…
– Отсутствует! – передразнила Дана Скоблидюк. – У тебя, Витя, мозг отсутствует! Данная картина похищена, уважаемые!
Она чуть ли не раскланялась перед публикой, как иллюзионист, успешно провернувший трюк с исчезновением кролика в цилиндре.
– Разве можно злорадствовать? – прогнусавила Арина.
– Почему нет, – облизнулась Скоблидюк.
– Дана, ты сейчас на костях плясать будешь? – выпучил глаза Витторио. – Меня ограбили, надо срочно ловить преступника, пока времени мало прошло!
Скоблидюк оттеснила его в сторонку внушительной грудью и, обведя стены размашистым жестом, продолжила:
– Здесь представлены работы талантливых художников с прекрасно выстроенной композицией, тонким подбором цвета, сюжетным и стилистическим разнообразием, но Витенька дорогой ничего этого оценить не может. Он путает ванитас и унитаз!
Каламбур попался Дане, когда она копалась в интернете, чтобы суметь поддержать беседу об арт-рынке.
Холмская прекрасно знала, из какой статьи он выдран, так как являлась её автором. То был дебют. В семнадцать лет туалетный юмор – самое то. Когда спустя годы в твоём секонд-хэнде с важным видом копается взрослая тётя, это смешно. К тому же, кража крохотной шутки казалась мелочью на фоне похищения живописной миниатюры – поэтому она молчала.
Притихли и остальные. Дана Скоблидюк, с орлиным зрением, но при этом в очках с острой оправой, умела наводить ужас на окружающих. Тусклая в светском общении, она расцветала опасными огнями, когда выпадал шанс выступить с едкой речью. Каждый ощущал спинным мозгом её беспринципность и отскакивал, чтобы не быть раздавленным, даже если был уверен, что никоим образом не стоит у неё на пути.
Виктор позже рассказывал, что осмелился поспорить с Даной лишь благодаря шоковому состоянию.
Эйфория жертвы, решившей, что хуже уже не будет, подтолкнула его вытащить диплом престижного университета в стеклянной рамочке и принять позу, которая обычно призывает зрителей телемагазина заказывать товар прямо сейчас.
– К твоему сожалению, я магистр искусствоведенья.
Роман «Год, год, год…» (в оригинале «Где ты был, человек божий?») был выпущен «Молодой гвардией» и получил много добрых отзывов читателей и прессы. В центре романа — образ врача, сорок лет проработавшего в маленькой сельской больнице, человека редкой душевной красоты, целиком отдавшего свою жизнь людям.
2015 год. Война в Сирии разгорается с новой силой. Волны ракетных ударов накрывают многострадальный Алеппо. В городе царит хаос. Шурали Хан — красивейший и образованнейший человек в своем роду — является членом группировки Джабхат ан-Нусра. Шурали завербован в 2003 году на одной из американских военных баз в Ираке. По разоренной Сирии кочуют десятки тысяч беженцев. Шурали принимает решение присоединиться к ним. Среди руин Алеппо Шурали находит контуженного ребёнка. Мальчик прекрасен лицом и называет себя Ияри Зерабаббель.
Автор – профессиональный адвокат, Председатель Коллегии адвокатов Мурадис Салимханов – продолжает повествование о трагической судьбе сельского учителя биологии, волей странных судеб оказавшегося в тюремной камере. Очутившись на воле инвалидом, он пытается строить дальнейшую жизнь, пытаясь найти оправдание своему мучителю в погонах, а вместе с тем и вселить оптимизм в своих немногочисленных знакомых. Героям книги не чужда нравственность, а также понятия чести и справедливости наряду с горским гостеприимством, когда хозяин готов погибнуть вместе с гостем, но не пойти на сделку с законниками, ставшими зачастую хуже бандитов после развала СССР. Чистота и беспредел, любовь и страх, боль и поэзия, мир и война – вот главные темы новой книги автора, знающего систему организации правосудия в России изнутри.
Однажды утром мать Деминя Гуо, нелегальная китайская иммигрантка, идет на работу в маникюрный салон и не возвращается. Деминь потерян и зол, и не понимает, как мама могла бросить его. Даже спустя много лет, когда он вырастет и станет Дэниэлом Уилкинсоном, он не сможет перестать думать о матери. И продолжит задаваться вопросом, кто он на самом деле и как ему жить. Роман о взрослении, зове крови, блуждании по миру, где каждый предоставлен сам себе, о дружбе, доверии и потребности быть любимым. Лиза Ко рассуждает о вечных беглецах, которые переходят с места на место в поисках дома, где захочется остаться. Рассказанная с двух точек зрения — сына и матери — история неидеального детства, которое играет определяющую роль в судьбе человека. Роман — финалист Национальной книжной премии, победитель PEN/Bellwether Prize и обладатель премии Барбары Кингсолвер. На русском языке публикуется впервые.
Либби Миллер всегда была убежденной оптимисткой, но когда на нее свалились сразу две сокрушительные новости за день, ее вера в светлое будущее оказалась существенно подорвана. Любимый муж с сожалением заявил, что их браку скоро придет конец, а опытный врач – с еще большим сожалением, – что и жить ей, возможно, осталось не так долго. В состоянии аффекта Либби продает свой дом в Чикаго и летит в тропики, к океану, где снимает коттедж на берегу, чтобы обдумать свою жизнь и торжественно с ней попрощаться. Однако оказалось, что это только начало.
Виржини Гримальди с присущей ей чуткостью и душевным теплом рассказывает историю трех женщин. Историю о том, что, какой бы страшной беда ни была, выход есть всегда. И очень важно не забывать об этом. Анне тридцать семь. Работая с утра до ночи, она пытается свести концы с концами и поднять двух дочерей. На личном счастье она давно поставила крест. Хлое семнадцать. Когда-то прилежная ученица с большой мечтой, она забросила лицей, решив отказаться от планов на будущее и работать, чтобы хоть как-то помочь маме. Лили двенадцать.