Похитить императора - [71]

* * *

Когда Рорк проснулся, солнце уже садилось, последние его лучи отдельными полосками, словно веер, переваливали через кромку гряды на западе. Единственным воспоминанием о прошедшем дне был впечатляющий сон с участием Люси, которая звала его к себе, выставляя напоказ и предлагая свою грудь. Затем все смешалось, потому что она стала разговаривать с каким-то стариком, который был одновременно похож и на Селассие, и на отца Рорка, он велел этому старику убраться, но тот направил на него дуло пистолета. В этот момент он проснулся.

Рорк высунул из-под навеса руку и потрогал лежавший рядом камень. Он все еще был раскален. Да, одеяло и весь тент сослужили свою службу, защитив его от палящих лучей и позволив выспаться и отдохнуть.

Пока солнце садилось, а тени в ложбине постепенно удлинялись, Рорк обдумывал свои последующие действия. В его организме почти не осталось воды, и к рассвету он будет умирать от жажды. Пройдет восемь часов, и ему также захочется есть. Вместе с тем в нем сохранялось чувство уверенности. Почти на всех виденных им картах отмечалось наличие в этих диких местах достаточного количества стоянок пастухов. Не исключено, что в течение ближайших нескольких часов он наткнется на дорогу или тропу, она приведет его на восток, и он найдет там воду и пищу.

Рорк выбрался из-под тента и направился вдоль ложбины к ее дальнему тенистому краю, где его ждал Дживис. Рорк уже думал о том, как перейдет границу, планировал свой визит в британское консульство в Джибути и мысленно беседовал с высоким парнем в рубашке с галстуком, типичным для сотрудников охраны, который живет в белом доме с флагштоком и регулярно отмечает день рождения королевы...

Он думал обо всем этом, а когда дошел до места, был просто ошарашен... Верблюд исчез.

Рорк огляделся вокруг – никаких следов животного. Он взобрался вверх по склону, уже погрузившемуся в сумерки, и всмотрелся в даль. Даже крикнул несколько раз: «Дживис!» Затем замолчал, испугавшись, что его могут услышать: ведь в неподвижном воздухе его голос мог разноситься не менее чем на полмили. Он начал искать следы и минут через десять обнаружил их. Они уходили на запад. Наверняка, хорошо зная эти места, Дживис направился назад, к своему хозяину или к источнику воды. Рорк несколько раз грубо выругался, осознав весь ужас своего положения.

Изругав себя самыми последними словами за благодушие и потерю бдительности – оставив верблюда без присмотра, он сам дал ему возможность исчезнуть и, благодаря этому, поставил себя в еще более трудную ситуацию, чем накануне вечером в лачуге пастуха, – Рорк взял себя в руки и стал хладнокровно рассуждать.

Уже наступала ночь, и он может идти пешком, не опасаясь немедленного обезвоживания. До рассвета он сможет пройти десять, может быть, двадцать миль.

Рорк сориентировался по вершинам, которые видел раньше. Теперь самые их кромки слабо освещались в зареве заката. Там был запад. Если он направится в противоположную сторону, на восток, в конце концов выйдет на какую-то дорогу, наткнется на лагерь-стоянку пастухов, стадо, колодец подземной воды или что-то еще. Весь груз его теперь состоял всего лишь из одеяла, фляжки и карабина.

На самом деле, уговаривал он себя, сейчас не намного тяжелее, чем в традиционную неделю испытаний, много лет назад, когда он проходил отбор кандидатов в отряд САС. Если тогда он смог с полный выкладкой, включая тяжелый пулемет, преодолеть тридцатипятимильный переход по сложному рельефу в Брекон-Биконс, он, несомненно, пройдет двадцать миль по равнине. Между прочим, тогда же он испытал и первое чувство обиды, увидел полное равнодушие и пренебрежение, проявленные к будущим солдатам САС со стороны руководства отряда: изнемогая от усталости после завершения десятимильного броска в полном боевом снаряжении, он добрался до места сбора всей их группы как раз в тот момент, когда за поворотом исчезал кузов машины, которая должна была подобрать и отвезти в лагерь всю группу, в том числе и его. Но о нем, видимо, просто забыли... С тех пор он научился сдерживать себя. Так неужели он не обойдется без помощи верблюда, который предательски его покинул?

Совсем стемнело, и прохладный воздух быстро отбирал тепло от раскаленной за день поверхности пустыни. Рорк собрал вещи и тронулся в путь.

Во время любого похода самым важным предметом экипировки является обувь. Но и натертый на ноге волдырь может оказаться не так страшен, как понос – одному только Богу известно, из чего был испечен хлеб пастуха или какие нечистоты плавали в воде, которую он пил, – понос мог стать для него настоящим адом. Что же касается волдыря, он обычно постепенно растет, расширяется и в конечном счете лопается, превращая каждый шаг в муку, заставляя терять драгоценное время и отнимая последние силы.

Уже через пять минут движения Рорк знал, что именно это и происходило с его ногами. Сандалии пастуха оказались всего лишь тонкими полосками кожи с матерчатым верхом и не могли защитить нежные ступни его ног. Рорк сразу почувствовал сбитые до крови места, и каждый его шаг теперь отдавался острой болью. Больше всего он опасался попадания в раны инфекции.