Похищенные - [28]

Как только с подготовкой к строевому смотру было покончено, Денис построил их по ранжиру в две шеренги и целых десять минут они маршировали стоя на месте. После этого, объяснив новобранцам и бывалым солдатам ещё раз, как важно не ударить в грязь лицом, чтобы не нажить себе врагов с первого же дня, он достал свой скромный тормозок и предложил перекусить, чем Бог послал. Тем более, что продукты выглядели так, словно их только сегодня купили. У некоторых из ребят также оказались с собой кое-какие съестные припасы и их тоже присоединили к общему столу, но Денис сразу же сказал, чтобы земное печенье, конфеты, бутылка виски и четыре бутылки пива были отложены до тех времён, когда всех одолеет ностальгия им захочется чего-то земного. Француженка Аннет сразу же смеясь воскликнула:

- Дэн, вот теперь я верю, что ты русский! Только русские страдают такой чушью, как ностальгия, хотя это слово и французское. Знаешь, парень, своей собранностью ты больше похож на немца, правда, твоей напористости позавидуют и американцы.

Боб Стюарт тут же с ней согласился:

- Да, этот парень прёт, как «Фрейтлайнер», за рулём которого сидит матёрый дайвер-дальнобойщик. Тебе, бы, Дэн, к нам в Нью-Йорк, ты бы там сразу же сколотил отличную команду байкеров. Ты, как я погляжу, умеешь заводить народ.

Денис весело улыбнулся и воскликнул:

- Боб, а мы уже и так самая лучшая команда! Ребята, как только я начинаю вспоминать годы своей службы, то у меня сразу же всплывают в памяти такие вещи, что мама не горюй. Не знаю что там думают о себе имперцы, но мне кажется, что я и без их помощи сделаю из вас настоящую элиту спецназа. Правда, у меня сейчас мелькнула в голове вот какая мысль. Мы здесь чужаки, поймать нас на вранье будет очень трудно, а потому давайте придумаем себе дворянские корни, чтобы местные аристократы не кидали на нас косяка. Честно говоря, мне-то этого и придумывать не надо, ведь я и так происхожу пусть и из обедневшего, но всё же дворянского рода. Правда, мой дед, отказавшись от службы в царской армии, он был поручиком гусарского полка, женился на крестьянке и стал пасечником.

Алисия сверкнула своими огромными, карими глазищами и чуть ли не возмущённо воскликнула:

- А мне и придумывать ничего не нужно, я и без того контесса дель-Нуэве, Дэн. У моих родителей даже был замок, но его отобрал у них каудильо.

Француженка Аннет Клуа заулыбалась и бойко сказала:

- Я тоже леди, Дэн, мой папа шевалье, но поскольку наш дед ярый республиканец и демократ, то из де-Клуа превратились в простых Клуа, ведь он был до войны депутатом парламента.

Боб почесал затылок и честно признался:

- А мой далёкий предок был самым простым пиратом, но ты знаешь, Дэн, мне нравится твоя идея.

Мрачноватого вида рыжий немец улыбнулся, протянул руку Денису и негромко сказал:

- Дэн, знаешь, мне поначалу хотелось тебя задушить, но я передумал, вот тебе моя рука. Мои предки родом из Восточной Пруссии, которую у нас отобрали Советы, ну, а я барон фон Штауб. Когда-то все фон Штаубы служили в русской армии.

Денис с улыбкой пожал Вилли руку и сказал:

- Ну, это наверное про вас говорили, что самый лучший русский, это остзейский немец. В общем я так понял, ребята, что вам будет не западло стать настоящими дворянами. Даже на этот счёт у меня имеется кое-какая информация, так что я вам всем помогу разработать простые, но надёжные, как лом, дворянские легенды. Мы все, как Кармен, Вилли, Аннет и я должны показать себя, так сказать, обиженными дворянами, жаждущими реванша.

При слове реванш Вильгельм фон Штауб громко захохотал и воскликнул:

- Вот это ты здорово сказал, Поручик! Меня в университете как раз и прозвали Реваншистом за то, что я всегда ходил на собрания нашего прусского землячества и даже организовывал демонстрации в Бонне.

Вслед за Вилли дружно расхохотались все рекруты и вот тут-то Денису окончательно сделалось легче на душе. Одну точку опоры он уже нашел. В своих дворянских корнях и дворянских корнях его друзей. Девушки быстро нарезали бутербродов с копчёным кабаньим окороком и солёными огурчиками на бородинском хлебе и с медовухой из полиэтиленовой фляжки они пошли на ура, хотя пить её и приходилось из одного стаканчика, после чего они слопали ещё и два длиннющих французских бутерброда-багета опять-таки с кабанятиной, но уже сдобренной оливками и даже майонезом из полиэтиленового пакетика.

Настроение от этого бесхитростного перекусона у всех поднялось и когда двери камеры открылись, они быстро поднялись с кресел, оправились, быстро оглядели друг друга, забросили за плечи ранцы, построились и вышли из неё. За камерой стояло с полдюжины странного вида солдат, закованных во что-то нечто матовой чёрной, с серыми вставками, брони, да ещё и в чуть ли не гермошлемах, как у космонавтов, но несколько иной, яйцевидной формы. В руках они держали и вовсе какие-то совершенно невообразимые штуковины, лишь отдалённо напоминающие собой автоматы, только очень уж массивные.

Солдаты, стоящие по обе стороны от дверей, при виде выходящих строем рекрутов немедленно взяли на караул и препроводили их по широкому, стальному коридору к выходу из корабля не как конвоиры, а словно почётный эскорт или что-то в этом роде. Из довольно мрачного, скудно освещённого стального коридора они вышли в другой, светло бежевый и ярко освещённый, более широкий и высокий. Перед ними разъехались широкие белые двери, украшенные гербом Звёздной Империи Тиар и Денис сразу же понял, что их действительно доставили на военную базу. Весьма длинный корридо был переходным модулем, пристыкованным к космическому кораблю Саакша-юс-Миша и теперь они покинули его навсегда. Как только они вошли в просторный зал, Денис догадался, что они всё ещё находятся в космосе. Это легко можно было определить по ещё двум герметическим дверям, имеющимся в этом зале.