Похищенная принцесса - [9]

Он посмотрел на неё со странным выражением на лице.

– Полагаю, миссис Принн, что вы уже на пределе, – тихо сказал он. – Равно как и ваш сын. Пойдёмте, давайте я отведу вас обоих в тепло.

Ники сделал два неровных шага и мистер Ренфру, не колеблясь, подхватил его и вынес из конюшни.

Калли побежала за ним:

– Что вы делаете?

– Он поранился. Вы не видели, что он хромает, и сильно?

Гэбриэл обратился к Ники:

– Не волнуйся, малыш, мы позаботимся о твоей ноге.

– Но… – начала она и замолчала. Ники не сделал попытки сопротивляться, что было на него не похоже. Должно быть, он действительно вымотался.

– Принн, – произнес Гэбриэл Ренфру, когда они пересекали двор. – Интересное имя. Вы квакеры, не так ли?

– Нет.

Он внёс Ники в просторную открытую деревенскую кухню. Это была уютная комната, с медными кастрюлями, сияющими в свете лампы, и запахами еды и пряностей. Огромный выскобленный деревянный стол стоял в центре комнаты, окружённый дюжиной стульев со спинками из широких реек.

Высокая, полная женщина средних лет ждала их. Поверх ночной сорочки она набросила платье, плечи были укутаны шалью, а поверх платья надет фартук. Миссис Барроу, предположила Калли.

– Ужасная ночь! – воскликнула женщина. – Ведите малыша и леди к огню, мистер Гэйб. На плите есть горячая вода. Я приготовлю постель в голубой спальне.

Несмотря на размеры комнаты и вымощенный каменными плитами пол, внутри было тепло. Огонь в большой чугунной плите светился через решётку.

– Вот так, – Гэйб поставил Ники на лоскутный коврик у плиты. – Садитесь оба и грейтесь.

– Спасибо, – Калли с благодарностью села, впитывая в себя тепло, в то время как Ники опустился на коврик. Размеры, чистота, уют этой комнаты успокаивали. Слишком многие люди лгали ей, ибо она легко доверяла незнакомцам, но эта чисто вымытая кухня была чем-то… другим.

Злодеи тоже могут быть чистыми и приветливыми, напомнила она себе. Возможно. Она, должно быть, вымоталась – она не смогла припомнить, когда она в последний раз хорошо спала ночью, – но ей надо оставаться настороже. Её путь ещё далеко не завершён.

Мистер Ренфру снял плащ и повесил на гвоздь на задней двери.  Он снял пиджак и жилет и повесил на спинку стула. Закатал рукава рубашки, открыл дверцу плиты и стал помешивать тлеющие угли.

Калли смотрела на его обнажённые загорелые предплечья и большие сильные кисти рук, пока он методично подбрасывал в огонь сначала щепки, затем поленья. Он воспользовался ручными мехами, и огонь замерцал, подсвечивая золотистым светом его профиль, подчеркивая прямой нос и резкие черты его лица.

Она смотрела на сильную колонну шеи мистера Ренфру и чёткую линию подбородка. Ворот его рубашки был расстегнут. Пламя взвивалось и трещало, освещая огнём его лицо. Калли не следовало на него смотреть, но ей надо держать глаза открытыми, чтобы не заснуть, а он находился прямо напротив неё.

Он не был красавцем, не так привлекателен, как молодые люди, которыми Калли восхищалась, будучи девочкой, и всё же он был… по-своему красив. Жёсткий, сильный и беспощадный. Стройный, хорошо сложённый воин, ничего лишнего. Прекрасный.

Он перескочил через неё на подкованной лошади, полностью игнорировал её желания, и всё же, он обращался с ней и с её сыном с удивительной нежностью. Она чувствовала, что о ней заботятся, защищают.

Гэбриэл выпрямился, и она не смогла удержаться и не смотреть на него. На нём были высокие сапоги и бриджи из оленьей кожи, которые намокли и облепили его длинное, твёрдое, мускулистое тело. Ноги тоже были длинными, худощавыми и мускулистыми. Калли вспомнила, как он говорил, что у него сильные бёдра. И они выглядели… сильными.

И у Руперта были сильные бёдра. Она думала, что у всех наездников они такие, но Руперт был как-то… мясистее.

Гэйб разжёг огонь и повернулся к Ники:

– Теперь давай взглянем на твою ногу.

Ники смущенно отступил.

– Всё в порядке, – пробормотал он.

– Не надо бояться. Я не собираюсь делать тебе больно, но ты сильно хромал, а на травму нельзя не обращать внимания, уж поверь старому солдату.

Ники отвел взгляд:

– Ничего.

– У Ники родовая травма, – резко вмешалась Калли. – Когда он устаёт, это становится заметнее, вот и всё, – каждый раз, когда Ники приходилось объяснять это, она чувствовала, что ей в грудь вонзают нож. Она знала, в том, что её сын должен нести это бремя, её вина. Она уже приготовилась к тому, что последует дальше – смущение или дружеское ободрение, или вопросы.

Мистер Ренфру удивил её.

– Тогда ладно, – спокойно сказал он Ники. – Я боялся, что поранил тебя, как твою мать. Если нет, то как насчёт принести мне несколько чистых полотенец из сушилки, Ник, – это шкаф вон там – а я принесу горячей воды.

Ники поспешил выполнять поручение. Калли послала Гэбриэлу Ренфру безмолвный взгляд, полный благодарности. Очень немногие её знакомые могли заставить маленького мальчика-калеку почувствовать себя полезным.

Гэбриэл поджёг лучину, которую взял из жестянки на полке рядом с плитой, и встал, чтобы зажечь лампу, висящую над головой. Чтобы сделать это, ему пришлось вытянуться, и Калли не могла удержаться и не смотреть, как его рубашка натянулась на широкой мощной груди. Казалось, этот человек начисто лишен какой-либо мягкости.