Похищенная принцесса - [14]

Гэйб быстро оделся. Когда он проходил мимо комнаты своей гостьи, её дверь была всё ещё закрыта. «Ей необходимо поспать ещё несколько часов», – подумал он. Мать и ребёнок были измучены путешествием.

Взяв на кухне пару яблок из миски, стоявшей в буфете, Гэйб с наслаждением вгрызся в одно из них, засунув другое в карман. Он как следует позавтракает и побреется, когда вернётся. Направившись к выходу, он с удивлением заметил, что дверь на кухню открыта. Барроу рано проснулся. Поразительно, и это после того, как они так поздно легли спать.

Открывая ворота конюшни, Гэйб помедлил. Кто-то разговаривал в одном из стойл, но это был не Барроу. Гэбриэл прислушался, но не смог понять, кто это говорит. Он подошёл к стойлу, ступая еле слышно…

– Тебе они не нравятся, да? – произнёс чистый, высокий голос.

Ренфру услышал ответ Трояна – протяжное «фрррр». Гэйб усмехнулся. Этот конь своим поведением был настолько похож на человека, насколько это возможно для коня. Юный Ники стоял на тюке сена, откусывая кусочки яблока и бросая их в полуоткрытую дверь коню Гэбриэла. Интересное поведение для мальчика, который до ужаса боялся лошадей. Юнона сидела рядом с Ники, с завистью наблюдая за тем, как кусочки яблока один за другим отправляются к коню.

– Троян очень любит яблоки, – сказал Гэйб.

Мальчик вздрогнул и резко обернулся, роняя кусок яблока. Он поспешно слез с тюка, а затем, к изумлению Гэбриэла, застыл неподвижно, встав по стойке «смирно», словно маленький солдат, ожидающий наказания.

– Прошу прощения, сэр, – натянуто произнёс Ники. – Я знаю, что мне не следовало сюда приходить.

Он говорил по-английски хорошо, но с едва уловимым акцентом. У его матери акцента не было совсем. Юнона ткнулась носом в ногу мальчика, пытаясь стянуть упавший кусок яблока. Ники оступился, но снова выпрямился по стойке «смирно».

– Юноне тоже время от времени нравится перехватить кусочек яблока. Что касается твоего прихода в конюшню, поскольку ты не разбудил свою маму, я не возражаю, чтобы ты приходил сюда, – с лёгкостью признался Гэйб. – Когда мне было столько же, сколько тебе, я приходил в конюшню при любой возможности. Если подумать, я не слишком-то изменился, верно?

Ники с уважением смотрел на него. Глаза мальчика были не такими зелёными, как у его матери. Минуту спустя он заявил:

– Дома мне не разрешалось ходить в конюшню без папы или страж… другого взрослого мужчины.

– А мне показалось, что ты не любишь лошадей, Ники.

Гэйб доел своё яблоко и протянул огрызок мальчику:

– Вот, отдай Трояну это. Только не кидай в стойло. Я же тебе говорил: он не укусит.

Ники покачал головой, поэтому Гэбриэл разрезал огрызок напополам и показал, как нужно подавать его коню.

– Держи огрызок на ладони, пальцы выпрями, словно подаёшь еду на тарелке.

Он скормил небольшой кусочек коню, а Ники смотрел, широко раскрыв глаза, как Троян высунул нос и осторожно взял угощение с ладони хозяина.

– Это всё потому, что он ваш конь, – заявил мальчик.

– Нет, – возразил Гэйб. – Троян подружится с любым человеком, который принесёт ему яблоки. Почему бы тебе не попытаться?

– Ну, хорошо, – с недоверием в глазах Ники взял вторую половину огрызка и снова забрался на тюк сена. Распрямив пальцы, он просунул руку в полуоткрытую дверь и застыл в ожидании, лицо его сморщилось, словно мальчик предвидел неудачу.

Троян подался вперёд, осторожно коснулся яблока губами, а затем взял его с ладони Ники.

– Он взял его! Троян меня не укусил, даже не ущипнул! – воскликнул мальчик. – Любой из папиных коней откусил бы мне руку!

– Они такие свирепые, да? – Гэбриэл снова вынул нож, отрезал ломтик от второго яблока и протянул его Ники.

– О да, их выращивали специально для участия в войнах, понимаете? – ответил мальчик, скармливая кусок яблока коню. – Папины лошади – самые свирепые во всём мире. Я подумал, что Троян тоже окажется таким, из-за его имени. А ещё потому, что он такой великолепный.

– Ясно, – Гэбриэл подумал, что понял Ники. – Ты из-за этого не любишь лошадей?

– Я… Они мне всё же нравятся, хотя я не люблю, когда меня кусают. Просто… Я не умею ездить верхом, – мальчик произнёс это так, словно признавался в чём-то постыдном.

Гэйб продолжал нарезать ломтики яблока и отдавать их Ники.

– Сколько тебе лет?

– В следующем месяце мне исполнится восемь лет. Его губы такие мягкие… как бархат! – теперь он кормил большого коня уверенно.

– У тебя ещё много времени, чтобы научиться ездить верхом. Многие не начинают этому учиться, пока не станут гораздо старше тебя.

Мальчик покачал головой.

– В Англии – возможно, – сказал он пренебрежительно. – Но не в З… не там, откуда я родом, – поправился Ники. – В моей стране мы начинаем учиться этому с четырёх или пяти лет, – он отвёл глаза. – Все начинают, – пробормотал мальчик.

– Твоя мама не умеет ездить верхом.

– Да, но она леди и англичанка.

Гэбриэл пожал плечами.

– Много английских леди умеют ездить верхом. Я даже знаю таких, которые делают это лучше большинства мужчин.

Ники смотрел на него с сомнением.

– И, кроме того, какое имеет значение, умеет твоя мама ездить верхом или нет?

– Это имеет значение в З… там, откуда я родом. Мы знамениты своими лошадьми и наездниками. Все умеют ездить верхом — все мужчины и большинство женщин. Лошади – это достояние моей страны.