Похищение свободы - [26]

— Тони, ты поступил абсолютно правильно, — по-дружески сказал Грей полковнику.

* * *

Капитан Лесли забросил охотничье ружье за спину. Не выпуская из рук целлофанового пакета, он прошел под фюзеляжем самолета до хвостового оперения, а затем в обратном направлении. Ему было все равно куда идти, и на этот раз он двинулся к противоположному краю льдины. Восточная оконечность ее выглядела точно так же, как и западная, на которой стоял «Сон дьявола». Смерзшийся снег скрипел под ногами. Было довольно холодно, и при каждом выдохе изо рта вырывалось маленькое белое облачко. Ветер немного поутих, видимость ограничивалась двумя-тремя милями. По матовому пятну на сером небосклоне можно было определить, где находится солнце, однако это ничего не давало. Шли третьи сутки, как они сели на льдину.

Время от времени Лесли останавливался и, подняв голову, прислушивался. Иногда ему казалось, что он что-то слышит, но, вероятно, это ему только казалось. Последнюю ночь он провел в жалких попытках определить свое местонахождение. Он полагал, что они где-то между 145-м и 150-м градусом восточной долготы, километрах в четырехстах от Новосибирских островов. Развязав целлофановый пакет, Лесли определил направление ветра и начал распылять цветной порошок, нажимая на резиновую грушу. Порошок превращался в маленькое нежное облачко, которое тут же осаждалось на снег, оставляя на нем оранжевый след, который разрастался прямо на глазах. Потом Лесли прошел перпендикулярно «нарисованной» полосе. В результате получился цветной крест, который заметит любой летчик, если будет пролетать над этим местом ниже облаков.

Капитан знал, что нужно делать дальше: он был обязан подготовить для спасателей более или менее сносную взлетно-посадочную полосу. Правда, сделать это одному ему было не под силу.

Через два часа целлофановый пакет опустел, а на льдине отчетливо вырисовывался посадочный знак. Покончив с этим, капитан вернулся к тому месту, где оставил на снегу ракетницу с сигнальными ракетами. Оранжевый крест, выделявшийся на льдине, вселял надежду.

Задрав голову, Лесли посмотрел вверх, где кружило несколько буревестников. Кроме них, ничего живого вокруг не было. Прицелившись, Лесли выстрелил и поразил одну из птиц. Птица упала на лед, и капитан поднял ее. Шея у нее кровоточила, часть перьев она потеряла, борясь в падении за жизнь. Эта мертвая птица вряд ли могла обрадовать Бренду.

Лесли стало вдруг жарко, и он проглотил таблетку витамина. Когда ветер ненадолго ослабевал, капитан находил Арктику вполне сносной. Ему казалось, что вскоре ветер стихнет окончательно. Свое местонахождение Лесли примерно знал и сейчас думал о том, что, наверное, на их поиски уже вылетели поисковые самолеты. Разумеется, с первого захода они вряд ли их обнаружат. Напряженно вглядываться в даль и вслушиваться было утомительно, но Лесли еще долго вглядывался и вслушивался.

Вскоре видимость улучшилась, и Лесли стал разглядывать льдины, как две капли воды похожие одна на другую. Над их льдиной висел серо-белый туман. Это были те самые места, где двадцать лет назад прошел советский ледокол «Седов», вернее, продрейфовал после того, как был зажат льдами. Его тогда протащило через море Лаптевых, и лишь спустя два с половиной года, в январе 1949-го, он наконец попал в окно, образовавшееся между Гренландией и Шпицбергеном.

В последнее время русские занялись более детальным изучением этого района. Лесли не знал, какое именно значение они придавали своим исследованиям, но в одном был уверен: их льдина с вмерзшим в нее «Сном дьявола» совершит такой же дрейф, а к осени 1959 года ее вынесет где-нибудь восточнее Гренландии в открытое море. Некоторое время льдина еще просуществует, несмотря на теплое течение, потом растает, и самолет утонет в Северном море. А вместе со «Сном дьявола» пойдут ко дну и они, если, разумеется, их не обнаружат и не подберут раньше.

«В этих широтах трупы хорошо сохраняются», — сказал сегодня ночью Боб. «Пока он шутит, жить можно», — решил Лесли.

Вернувшись к самолету, он поднялся по лестнице и перед тем, как войти внутрь, бросил прощальный взгляд на ярко-оранжевый посадочный знак, удивившись тому, как меняются здесь краски. Своей работой он остался доволен.

Когда капитан показал Хестеру подстреленную птицу, тот воскликнул:

— Боже мой, это же полярная сова!

— Не может быть!

— Да, это самая настоящая полярная сова, а она, как известно, птица материковая, — настаивал штабс-сержант. — Так далеко в открытое море она никогда не залетает, боясь остаться без пищи.

— А вот эта отважилась, — проговорил Лесли, бросая птицу к ногам. — Думаю, вы ее недооценили.

— Четыреста миль сове не одолеть…

— Что сообщают с базы? — перебил штабс-сержанта Лесли, в душе которого родилось горькое чувство одиночества. Правда, с ним было двое коллег, но один из них болен, а другой не отличается особым умом.

— Пять самолетов уже находятся в квадрате поисков.

— Пять? — удивился капитан, а сам подумал: «Если бы у нас на борту не было секретных приборов и мы не взяли бы пробы, нас в лучшем случае разыскивали бы два самолета».