Похищение - [20]
Монте, пробывшему тут дольше, чем я, позволено есть на нарах, а я вынужден сидеть на полу или на унитазе. Все здесь основано на привилегиях, всюду царит иерархический порядок. В этом тюрьма, конечно, напоминает реальный мир.
— Так чем ты занимался на свободе, а?
Я отрываюсь от трапезы, но вилку по-прежнему держу на весу.
— Я руковожу домом престарелых.
— Это типа богадельня, да?
— С точностью до наоборот, — поясняю я. — Туда приходят активные пожилые люди и общаются друг с другом. Занимаются спортом, состязаются в шахматы, ходят вместе на бейсбол.
— Ни хрена себе! — присвистывает Монте. — А моя бабуля лежит в такой больничке, где ей просто дают кислород и ждут, пока она помрет. — Он достает ручку, кончик которой обструган и напоминает острие ножа, и начинает ковыряться под ногтями. — И давно ты этим занимаешься?
— С тех пор как переехал в Векстон, — говорю я. — Почти уже тридцать лет.
— Тридцать лет? — Монте недоверчиво качает головой. — Это ж, можно сказать, вся жизнь.
Я опускаю глаза на поднос.
— Не совсем, — говорю я.
Если бы мне разрешили тебе позвонить, вот что я сказал бы:
Как ты? Как дела у Софи?
У меня все нормально. Я сильнее, чем ты думаешь.
Мне жаль, что все так вышло.
Когда увидимся в Аризоне, я все объясню.
Я понимаю.
И ни о чем не жалею.
ФИЦ
Я не готов увидеть то, что вижу, свернув на улицу, на которой вырос. У дома, где в детстве жил Эрик, стоят два телевизионных фургона откуда-то с окраин Бостона. К небольшому красно-кирпичному домику Эндрю Хопкинса выстроилась целая очередь репортеров, перед каждым из которых во всеоружии стоит оператор. Задача оператора — выкроить крохотный кусочек фона, чтобы всем казалось, будто других журналистов этот горячий сюжет не привлек. История, конечно, пальчики оближешь, и, сложись обстоятельства иначе, я сам сидел бы здесь, курил одну сигарету за другой и периодически прикладывался к термосу с кофе, ожидая, пока из двери высунется жертва.
Припарковавшись, я кое-как пробираюсь сквозь толпу представителей СМИ на собственный двор. Сейчас в этом доме живет гей-пара с удочеренной девочкой, и, должен сказать, моим родителям никогда не удавалось поддерживать сад в таком безукоризненном порядке. Однако за зарослями рододендронов, в уголке, остался отогнутый край проволочной ограды, за который можно потянуть и протиснуться аккурат во двор Делии. Там мы с ней прятали друг для друга записки и сокровища. Я без стука вхожу через черный ход.
— Ди? — кричу я. — Это я.
Не дождавшись ответа, я отправляюсь в кухню. Делия, согнувшись, стоит у стола с телефоном у уха. Она одета в джинсы и какой-то свитер явно с плеча Эрика; ее черные волосы свисают неопрятными космами, ноги босые. На полу восседает Софи в ночной сорочке и расставляет пластмассовых животных в армейские шеренги.
— Фиц! — говорит она, заметив меня. — Представляешь, а я сегодня не смогла пойти в школу, потому что машины не давали нам проходу.
— Вы не могли бы проверить еще раз? — говорит Делия в трубку. — Возможно, она записана как Э. Мэтьюс.
Я опускаюсь на колени возле Софи и подношу к губам указательный палец: тссс… Но Делия швыряет телефон и принимается ругаться как сапожник. Та самая Делия, которая когда-то чуть голову мне не открутила, стоило мне чертыхнуться в присутствии трехмесячной Софи. Я ловлю ее взгляд и вижу, что в глазах ее стоят слезы.
— Они должны были сообщить ей обо мне… О нас, о том, что мы живем в Нью-Гэмпшире. Но она не позвонила, Фиц. Не позвонила.
Этому можно найти множество объяснений: к примеру, она уехала из Аризоны, или ее еще не уведомили, или же она умерла. Мне, впрочем, не хватает смелости подсказать это Делии.
— Может, она боится, что ты не захочешь с ней разговаривать. После ареста отца и прочего… — говорю я минуту спустя.
— Я тоже так подумала. И поэтому решила… сама позвонить ей. Но вот в чем проблема: я не могу ее найти! Я не знаю, вышла ли она замуж повторно или оставила девичью фамилию… Я даже не знаю, какая у нее девичья фамилия! Она остается для меня загадкой.
Я заглядываю под стол.
— Софи, — говорю я, — я дам тебе доллар, если ты сбегаешь наверх и успеешь найти мамин фиолетовый лак для ногтей, пока я не закончу считать. Раз, два, три…
Девочка уносится метеором.
— Я не пользуюсь лаком для ногтей, — устало говорит Делия.
— Правда? Вот это да! — Я делаю неуверенный шаг вперед. — Так что вы сказали Софи?
— Она видела, как полицейские уводят ее деда в наручниках. Что мне оставалось? — Делия покачивает головой. — Я сказала ей, что это такая игра. Вроде той, в которую мы играли, когда приехали копы. — Она закрывает глаза. — «Неприятности».
— А где Эрик?
— В своем офисе. Готовит бумаги к суду в Аризоне. — Она, запнувшись, медленно опускается в кресло. — И знаешь, что забавно? Я каждую ночь молилась, чтобы моя мать была жива. И, заметь, не только в детстве. Еще неделю назад. Например… когда Софи играла роль зуба в школьной пьесе о здоровом образе жизни, я хотела, чтобы моя мать это видела. Или когда я должна была выбрать основные блюда на свадьбу и не могла даже произнести половину названий в меню. Я часто воображала, что в больнице что-то напутали и что моя мать рано или поздно придет и скажет, что произошла чудовищная ошибка. И вот что бывает, когда твои желания исполняются: мать-то у меня появилась, зато я теперь не знаю, кто я. Не знаю, когда у меня настоящий день рождения. Не знаю даже, действительно ли мне тридцать один год. Я думала, что знаю своего отца… и тут выясняется, что он — самый главный обманщик.
Будущее Дианы О’Тул распланировано на годы вперед: успешная карьера, двое детей, огромный загородный дом… И хотя все идет по плану, девушку не покидает ощущение, что она топчется на месте. У нее есть хорошая работа, но пока нет карьерного роста. Есть любимый человек, но пока нет семьи. И все же Диана надеется получить предложение руки и сердца во время романтической поездки на Галапагосские острова. Однако жизнь вносит свои коррективы. Начинается эпидемия ковида, и Финн, бойфренд Дианы, который работает врачом, остается в Нью-Йорке.
Анна не больна, но в свои тринадцать лет перенесла бесчисленное множество операций, переливаний, инъекций. И все для того, чтобы помочь сестре, больной лейкемией. Как сказали родители, для этого Анна и появилась на свет.Но какой могла бы стать ее жизнь, не будь она привязана к сестре?… Анна решилась на шаг, который для многих людей был бы слишком сложен, и подала в суд на родителей, присвоивших право распоряжаться ее телом.
После трагического происшествия, оставившего у нее глубокий шрам не только в душе, но и на лице, Сейдж стала сторониться людей. Ночью она выпекает хлеб, а днем спит. Однажды она знакомится с Джозефом Вебером, пожилым школьным учителем, и сближается с ним, несмотря на разницу в возрасте. Сейдж кажется, что жизнь наконец-то дала ей шанс на исцеление. Однако все меняется в тот день, когда Джозеф доверительно сообщает о своем прошлом. Оказывается, этот добрый, внимательный и застенчивый человек был офицером СС в Освенциме, узницей которого в свое время была бабушка Сейдж, рассказавшая внучке о пережитых в концлагере ужасах.
Джордж никогда не думал, что станет тем, кто захватывает заложников. Но сегодня утром он пришел в центр, где проводят аборты, вооруженным и отчаявшимся. Именно здесь, по его мнению, его юной дочери сделали страшную операцию, лишили искры новой жизни, и теперь они ответят за все. Полицейский детектив Хью Макэлрой не впервые вел переговоры с вооруженным преступником. На этот раз он понимал: тот, кто открыл огонь в клинике, не маньяк-убийца, а лишь отчаявшийся отец. Но внезапно Хью видит в телефоне сообщение от своей дочери.
Дороги, которые мы выбираем… Дон, в прошлом аспирант-египтолог, а нынче доула смерти, которая помогает своим клиентам смириться с неизбежностью перехода в мир иной, волею судеб оказывается в Египте, где пятнадцать лет назад работала на раскопках древних гробниц и встретила свою первую любовь. И совсем как в «Книге двух путей», древнеегипетской карте загробного мира, перед Дон открываются два пути. Она должна решить, что для нее важнее: комфортное существование с заботливым мужем или полное неопределенности возвращение в прошлое, к любимой работе и покинутому возлюбленному, которого она так и не смогла забыть.
Мэрайя, застав мужа с другой женщиной, впадает в депрессию, а их семилетняя дочь Вера замыкается в себе и ищет утешения у подруги, которую, возможно, выдумала, а возможно, и нет. Все чаще и чаще происходят необъяснимые вещи: Вера то процитирует стих из Евангелия, хотя в доме даже нет Библии, то упомянет о давнем эпизоде из жизни своей мамы, о котором та никогда никому не говорила. По городку и за его пределами начинают циркулировать слухи о девочке, которая видит Бога в женском обличье и исцеляет больных.
Рэй – любитель уюта, кальяна и развлечений! Он никогда не мечтал о путешествиях на другие планеты. Он явно не избранный и не герой. У него, как и у большинства среднестатистических жителей мегаполисов, куча проблем и недостатков. Он также из тех, кто подписывает договора, не вникая во все нюансы… И вот он попадает на Электрион, где живут разнообразные монстры, питающиеся протоплазмой. Шансы выжить колеблются около нуля. Вы никогда не угадаете чем закончится эта история! Повеселимся вместе? Содержит нецензурную брань.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Пансион для девушек «Кэтрин Хаус» – место с трагической историей, мрачными тайнами и строгими правилами. Но семнадцатилетняя Сабина знает из рассказов матери, что здесь она будет в безопасности. Сбежав из дома от отчима и сводных сестер, которые превращали ее жизнь в настоящий кошмар, девушка отправляется в «Кэтрин Хаус», чтобы начать все сначала. Сабине почти удается забыть прежнюю жизнь, но вскоре она становится свидетельницей странных и мистических событий. Девушка понимает, что находиться в пансионе опасно, но по какой-то необъяснимой причине обитатели не могут покинуть это место.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.