Похищение огня. Книга 2 - [66]

С тех пор как появилась фотография, стало модным заказывать портреты в придворном туалете. Они предназначались для того, чтобы висеть, изумляя и внушая зависть знакомым, где-нибудь в парадных залах нью-йоркской, чикагской, филадельфийской резиденции. Ради этой чести безмерно тщеславные жены американских буржуа готовы были на любую трату и жертву.

Когда пригласительный билет был получен, жена американского посла отвозила счастливую дебютантку во дворец на бал, где она с особым усердием и старательностью кланялась королевской чете, доказывая этим, что не напрасно в течение двух недель брала специальные уроки реверансов.

Откланявшись, все приглашенные занимали предназначенные им места в полукруглой тронной зале и продолжали разглядывать последующий парад.

Следом за дамами двигались члены дипломатического корпуса: послы, секретари, военные атташе. На них были придворные костюмы либо яркие, без меры увешанные орденами мундиры. Дипломатов сменяли министры.

Прикомандированный парламентом казначей его величества и контролер королевских расходов тоже пришли выразить верноподданнические чувства.

Вслед за министрами и вельможами начинался «выход» юных английских аристократов, впервые представляемых королеве.

Оркестр играл марши. Приглашенные дефилировали по тронной зале.

Одеяние и украшение каждой из проходящих женщин стоили много десятков тысяч фунтов стерлингов. Знатоки находили тут неповторимые, прославленные кружева, сотканные при свете сальных свечей в феодальных замках и монастырях. Соболя, горностаи, серебристые лисы отягощали атласные, парчовые шлейфы, то каскадами пены, то языками пламени разбегающиеся по полу. Женские лица являлись бесчисленными рекламами косметических изделий, без слов прославлявшими французские белила, румяна, карандаши для бровей, пудру.

При дворе господствовал французский язык. Парижские предметы роскоши, курорты в Пиренеях, игорные дома на Ривьере были излюбленной темой разговоров.

Полторы тысячи раз кивнула приглашенным на вечер королева Виктория. У нее заболели шея и голова, и когда церемония поклонов окончилась, прежде чем снова появиться в залах, где чинно танцевали и закусывали, она отдала себя во власть опытной массажистки, поджидавшей ее в туалетной.

Княгиня Ливен, по-девичьи подвижная и неутомимая несмотря на преклонный возраст, под руку с французским послом шла по дворцовым апартаментам.

— Моя супруга, представьте, княгиня, ехала из Рима в Париж почти две недели. Я слышал, что скоро появятся спальные вагоны, иначе пользоваться железной дорогой станет невозможно для людей из общества.

— Две недели, какой ужас! — отыскивая глазами узкую длинную фигуру Пальмерстона и не находя его, отвечала Дарья Христофоровна. — Я, впрочем, всегда предпочитала море суше.

— К сожалению, княгиня, вскоре некоторые моря могут оказаться небезопасными для путешествий, — многозначительно заметил французский дипломат.

— Как будто с пиратами и корсарами покончено навсегда, к огорчению писателей, которым в течение нескольких столетий была особенно близка эта тема. Теперь многие государства похваляются своим флотом. Россия помалкивает, но она очень могущественна, — с нарочитой небрежностью говорила Дарья Христофоровна, входя в залу, где были сервированы столы.

Безвозвратно ушла полулегендарная пора обжорливого Генриха VIII, когда на королевских празднествах гостей потчевали необъятными тушами кабанов, быков, сладким мясом лебедей, горькой дичью и запивали еду бочками лучшего вина. Королева Виктория угощала гостей богато, но без излишеств. Особенно гордилась она серебряной с позолотой сервировкой, бесценным фарфором и белоснежными скатертями из тончайшего полотна.

Княгиня Ливен отказалась от ужина, и разговор с французским послом возобновился.

— Его величество русский царь, — говорил французский дипломат, — естественно, стремится упрочить свое влияние на Балканском полуострове и обеспечить проход своим кораблям в Эгейское море через черноморские проливы. Но вряд ли Турция, Англия и Франция поддержат его в этом стремлении. Скажите, княгиня, вы, верно, как и вся придворная аристократия Петербурга, беспокоитесь теперь о своих поместьях на Крымском полуострове?. Говорят, это райский уголок.

— Нет, не судьба дворцов в благословенной Тавриде беспокоит меня, — сказала Дарья Христофоровна. — Опасная авантюра — пытаться подорвать величие и военную мощь России и мешать ей выйти в Средиземное море. Мне жаль не крымские парки и замки — им ничего не угрожает, а те страны, которые осмелятся подняться против двуглавого орла. Он клюет жестоко, смертельно.

В конце этого разговора в зале появилась приметная сутулая фигура седовласого старика, которого тотчас же окружила подобострастная толпа гостей.

Это был премьер-министр королевского правительства, вождь непрерывно богатеющей, идущей в гору, алчной, самонадеянной и воинственной английской буржуазии.

Княгиня Ливен, сказав какую-то светскую любезность собеседнику, отошла от него и прямо направилась к Пальмерстону. Перед ней почтительно расступились.

— Сэр Генри, — сказала она повелительно, — мне хотелось бы узнать, как ваше самочувствие.