Похищение лунного камня - [33]

Ребята, затаив дыхание, смотрели на обгоревший камень, прилетевший из неведомых глубин космоса. Как он, наверное, ярко светился, стремясь к Земле! Если бы увидел такое зрелище Высоцкий, то обязательно написал бы об этом песню. Да если и не увидел бы, тоже написал. Если бы был жив…

А экскурсия продолжалась. «Якубович» рассказывал, в каком месте был найден тот или иной камень, кем найден. Один малюсенький метеоритик даже пробил крышу автомобиля. Хорошо, что это случилось ночью, когда машина стояла на стоянке.

– Ну, вот и все. – Ученый в последний раз щелкнул клавишей и оглянулся на зрителей. – Как экскурсия?

Ребята зачарованно молчали. А Ганнибал, оказывается, все это время держал в руках фотографию со своим метеоритом. И разглядывал его. Словно сравнивал по красоте с братьями по космосу…

– Глоточек кофе, а, Ганнибал? – обратился к нему ученый. – За труды.

– Конечно, – встрепенулся художник. – Там, наверное, и чайник весь выкипел.

Все ушли на кухню, а Ларик продолжал смотреть в экран. Хорошо, что ученый не выключил компьютер. Ларик протянул руку и нажал на клавишу. Картинка сменилась, и на экране появился метеорит Ганнибала. Наверное, его изображение было сканировано с фотографии. Ларик присмотрелся – точно, фотография, перенесенная в компьютер. Но его внимание привлекло не изображение метеорита, а несколько строчек латинских букв внизу экрана. Было в них что-то знакомое, хотя не похоже было, чтобы надпись была сделана на каком-нибудь известном Ларику языке…

Быстро оглянувшись, он взял листок бумаги, ручку и стал торопливо переписывать буквы. Ларик даже не понимал, зачем. Просто какое-то чутье подсказало ему эти машинальные действия. К тому же Ларик любил всяческие шифры, поэтому в любых малопонятных надписях ему мерещился зашифрованный текст.

Все, готово! Ларик сунул бумажку в карман, вернул на экран первоначальную картинку и присоединился к компании, сидящей на кухне.

А там вовсю разгорелся спор между ученым и Ганнибалом Абрамовичем. Вилька с Петичем только головами вертели, потихоньку уничтожая свои порции «Птичьего молока».

– Леня, я еще раз повторяю свою просьбу, – раздраженно говорил художник, – и пожалуйста, не вмешивайся в это дело, в конце концов!

– Как это не вмешивайся? Что я, посторонний? – возмущался ученый.

– Да, посторонний! Я вынужден так сказать! – кипятился художник. – Я не люблю все эти милицейские дела! Следствия, свидетели, допросы…

– Какие допросы, Ганнибал? – успокаивал друга «Якубович». – Вопросы, а не допросы. Спросят кое-что, извинятся за беспокойство и уйдут. Но нельзя же тебе самому заниматься поисками. Для чего-то ведь существует милиция! Вот пусть и занимаются своим делом – расспросят соседей, может, те видели кого-нибудь подозрительного… И я готов ответить на любые вопросы, и Николай, наверное, не откажется. Куда он денется…

– Что ты имеешь в виду? – уставился на ученого Ганнибал Абрамович.

– У меня такое впечатление, что он стал себя странно вести, – прищурился «Якубович». – В прошлый раз не смог ответить на мои самые элементарные вопросы: приходил он сюда, не приходил… Растерялся, запутался. И сегодня побоялся прийти. Как хочешь, Ганнибал, а поведение Николая мне не нравится!

– И ты хочешь, чтобы твоего лучшего друга допросила милиция? – глухо спросил Ганнибал. – Да? А зачем же ты дружил с ним все эти годы, если подозреваешь в таких гнусных вещах? Извини, Леня, но я прошу тебя уйти.

Художник закашлялся и вышел из кухни. Наверное, очень тяжело ему дались последние слова.

Отключая ноутбук, «Якубович» приговаривал:

– Я не обижаюсь, Ганя, потому что понимаю твое состояние. Только подумай, пожалуйста, о том, что настоящим друзьям нечего бояться, не так ли? Настоящие друзья не только в милицию готовы бежать, но и к черту лысому – лишь бы помочь. И, кстати, не волнуйся: тебя следователь не будет терзать лишними расспросами. Я попросил его, учитывая твое состояние, обойтись пока без этого. Пока он просто свидетелей порасспрашивает. Не могли же люди не видеть, кто выходил из твоего подъезда в момент пропажи камня.

– Я не просил тебя вызывать милицию! – закричал художник.

Хлопнула дверь. Ученый ушел. В квартире повисла тягостная тишина.

– Пошли, – шепнула Вилька. – Пусть один пока побудет.

Петич скорчил недоуменную гримасу:

– А чего Ганнибал опять обиделся? Тогда на меня, сейчас на ученого. Правильно тот все делает! И правильно подозревает священника.

– По-моему, он ошибается, – вдруг отчетливо, хотя и негромко, произнес Ларик. – И ошибается очень старательно.

Эти тихие слова до того поразили Вильку и Петича, что они от неожиданности чуть не подавились мягким тортом «Птичье молоко».

Глава III. Поезд ушел

Быстренько поблагодарив художника и попрощавшись, ребята выкатились из квартиры. Петич спешил, подталкивал Ларика. Ганнибал Абрамович лишь слабо кивнул им на прощание. Он остался сидеть в кресле, глядя перед собой в одну точку.

– Ты что темнишь, Ларион? – набросился на Ларика Петич, как только за ними захлопнулась дверь. – Сейчас не до шуток, понял? Видел, как он переживает? Если чего вычислил, выкладывай!

– Да не торопи ты его! – прикрикнула Вилька. – Что он, компьютер, что ли? Включил, нажал клавишу и получил ответ? Не спеши, Ларик, соображай спокойненько, никто тебе не помешает.