Похищение Эдгардо Мортары - [3]

Фельдфебель, которого отнюдь не радовала порученная ему миссия, увидел, что женщина сильно взволнована, и попытался ее успокоить. Вынув из кармана куртки небольшой листок бумаги, он сообщил ей, что ему необходимо уточнить кое-какие сведения о ее семье, и попросил назвать имена всех членов семьи, начав с мужа и себя, а затем перечислив всех детей в порядке старшинства. На Марианну напала дрожь.

Возвращаясь в тот приятный июньский вечер домой вместе с 13-летним сыном Риккардо с прогулки под знаменитыми болонскими портиками, Момоло очень удивился, когда увидел, что у его дома толкутся полицейские. Он поспешил подняться к себе в квартиру и обнаружил, что с его перепуганной женой разговаривают офицер полиции и еще какой-то незнакомый человек.

Когда Момоло вошел к себе, Марианна вскричала:

— Ты только послушай, чего эти люди от нас требуют!

Фельдфебель Лючиди уже понял, что худшие опасения, связанные с его миссией, сбываются, но все-таки почувствовал некоторое облегчение, когда появился Момоло: с мужчиной как-никак иметь дело легче. Он вновь сообщил, что ему поручено выяснить, из кого состоит семья Мортара. Момоло, так и не добившись объяснения, к чему эти зловещие расспросы, принялся перечислять имена, называя самого себя, жену и каждого из восьмерых детей.

Фельдфебель сверял все имена со своим списком на листке. Отметив всех десятерых членов семьи, он заявил, что теперь ему нужно увидеть каждого из детей. От такого требования испуг Марианны перерос в настоящий ужас.

Момоло указал на Риккардо, Эрнесту и Эрминию, собравшихся вокруг родителей, но попросил не тревожить остальных детей, которые давно уснули.

Фельдфебеля, возможно, и тронула эта просьба, но он непреклонно настаивал на своем. В конце концов супруги Мортара провели двух полицейских через собственную спальню, а за ними по пятам последовали трое старших детей и служанка. Там спал на диване-кровати шестилетний Эдгардо. Его родители еще не знали, что в списке, который имелся у фельдфебеля, имя Эдгардо подчеркнуто.

Лючиди попросил Анну увести из комнаты остальных детей. Когда они вышли, он вновь повернулся к Момоло и сказал ему:

— Синьор Мортара, я очень сожалею, но должен сообщить вам, что вы стали жертвой предательства.

— Какого еще предательства? — спросила Марианна.

— Вашего сына Эдгардо крестили, — ответил Лючиди, — и мне приказано забрать его.

Крики Марианны разнеслись по всему зданию, так что полицейские, выставленные перед входом в дом, вскоре сбежались наверх, в спальню. Старшие дети очень испугались и тоже потихоньку вернулись в комнату. Истерически рыдая, Марианна бросилась к постели Эдгардо и прижала к себе сонного мальчика.

— Если вы собираетесь отобрать моего сына, вам придется сначала убить меня!

— Наверное, произошла ошибка, — сказал Момоло. — Моего сына никто никогда не крестил… Кто это говорит, что его крестили? Кто говорит, что его нужно забрать?

— Я лишь действую в соответствии с приказом, — умоляюще произнес фельдфебель. — Я просто выполняю приказ инквизитора.

Ситуация, похоже, выходила из-под контроля, и Лючиди уже охватывало отчаяние. Позднее он написал в своем отчете: «Не знаю даже, как описать то действие, которое произвело мое роковое извещение. Могу лишь заверить вас, что я предпочел бы тысячу раз подвергнуться гораздо более серьезным опасностям при выполнении служебного долга, чем сделаться свидетелем такой душераздирающей сцены».

Марианна продолжала выть, не отходя от постели Эдгардо, Момоло твердил, что все это — чудовищная ошибка, дети плакали, и Лючиди просто не знал, что делать. Оба родителя встали на колени перед окончательно смутившимся фельдфебелем и принялись умолять его во имя человечности не отбирать у них дитя. Немного смягчившись (и наверняка подумав, что во всей этой истории виноват инквизитор), Лючиди предложил Момоло вместе с сыном отправиться к инквизитору в находившийся неподалеку монастырь Сан-Доменико.

Момоло отказался: он боялся отдавать Эдгардо в руки инквизитора.

Лючиди вспоминал: «Пока я ждал, когда к отчаявшимся матери и отцу, которых охватил мучительный ужас, вернется рассудок, чтобы довести дело до неизбежного завершения, в дом начали приходить разные люди — то ли по собственному почину, то ли потому, что их позвали».

Дело в том, что с разрешения Лючиди Момоло послал Риккардо оповестить брата и дядю Марианны и попросил его привести пожилого еврея, жившего по соседству, — Бонаюто Сангвинетти, чье богатство и положение в общине, как надеялся Момоло, могли бы предотвратить надвигающуюся беду.

Риккардо помчался обратно в кафе, откуда они с отцом ушли меньше часа назад, и застал там двух своих дядьев — Анджело Падовани, брата матери, и Анджело Москато, мужа ее сестры. Позднее Москато так описывал эту встречу:

«Когда я сидел со свояком в кафе „Дженио“ на виа Веттурини, прибежал мой племянник Риккардо Мортара, заливаясь слезами, и рассказал, что к ним домой нагрянули карабинеры и что они собираются похитить его брата Эдгардо».

Оба родственника поспешили к дому семьи Мортара: «Мы увидели мать семейства в таком сокрушенном и подавленном состоянии, что словами не описать. Я попросил начальника жандармов объяснить мне, что тут происходит, и он ответил, что у него есть приказ (хотя сам приказ он мне так и не показал) от инквизитора, отца Пьера Гаэтано Фелетти, забрать Эдгардо, потому что мальчика крестили».