Погружение во мрак - [19]

Он глазел на катающихся малышей с выражением похоти на лице — другого слова не подберешь.

Я решил, что это удачная возможность дать Лорен полезный урок. Я спросил у нее:

— Лорен, видишь вон того парня?

— Какого?

— Справа от нас. Видишь его? Последи, как он смотрит на детей. Заметила? Вот о чем я говорил тебе.

Она зашептала:

— Тише, папа!

— Нет, обернись и посмотри. Заметь, что он делает.

Видишь, как он наблюдает вон за той девочкой, которая слезает с пони?

— Да, папа. А теперь давай помолчим! Мне неловко.

Он может нас услышать.

— Нет, понаблюдай за ним, Лорен. Он следит за детьми. Видишь, как это бывает?

Мы убедились: он явно преследовал девочек, иногда фотографировал их. И Лорен наконец-то начала понимать, что присутствие этого человека на ярмарке, среди детей, не случайно. Я подробно объяснил ей это и предостерег: такие люди, как он, не строят планов заранее, не хватают детей внаглую, прямо на улице. Такой человек не подъедет к нашему дому и не увезет ее, стащив с велосипеда. Но если она выйдет на улицу продавать печенье, испеченное девочками из организации герлскаутов, или в Хэллоуин одна отправится гулять, а потом случайно постучит к нему в дверь, он, увидев, что поблизости нет взрослых, сочтет момент и обстановку подходящими. Допустив, чтобы такое случилось, я, по сути дела, сам отдал бы ему дочь.

Примерно через два года мои старания были вознаграждены. Лорен оказалась одна на главной улице нашего городка, когда увидела, что тот же самый мужчина преследует ее, держась поодаль и время от времени щелкая затвором фотоаппарата. Десятилетнему ребенку этот человек вполне мог показаться безобидным, возможно, даже привлекательным, несчастным и одиноким. Но, благодаря опыту, полученному тогда на ярмарке, благодаря довольно неловкому упражнению, которое я заставил ее проделать, Лорен сразу поняла, что замышляет неизвестный преследователь, и была подготовлена к этой ситуации. Она юркнула в универмаг «Бен Франклин», огляделась и подошла к одной из покупательниц, заговорив с ней так, чтобы преследователь поверил: эта женщина — ее мать. Увидев это, неизвестный мгновенно скрылся.

Случаи такого рода чрезвычайно распространены. Если знать о них заранее, они бросаются в глаза. Лет пять назад мы с моей женой Пэм и нашей старшей дочерью Эрикой (ей тогда исполнилось десять лет) побывали в Гемптоне, штат Виргиния. Мы посетили гавань, весьма приятное место со всевозможными магазинами и аттракционами, посмотрели открытую репетицию танцевального кружка для маленьких девочек. Наблюдая за ними, я заметил в толпе из приблизительно 150 зрителей одного мужчину. На вид ему было лет тридцать, на шее у него висел фотоаппарат.

Я незаметно толкнул Пэм, и она ответила:

— Да, да, я тоже обратила внимание. Я знаю, о чем ты хочешь сказать.

Она уже привыкла к подобным моим замечаниям и была хорошо осведомлена о моей работе. А я отчетливо читал в глазах незнакомца его мысли: он следил за девочками с нескрываемым вожделением. Опять-таки он не принадлежал к числу преступников, способных похитить ребенка на глазах у толпы свидетелей. Вероятно, он даже сам не сознавал, что может воплотить в жизнь свои фантазии. Однако он прихватил с собой фотоаппарат и, должно быть, с наслаждением наблюдал, как ребенок, удовлетворяющий его требованиям, сходит со сцены после репетиции. Какими могли быть эти требования? Вероятно, пол (в данном случае — женский), привлекательная внешность, но еще важнее — особенности поведения, не ускользнувшие от внимательного взгляда. А наш подозреваемый высматривал не шумного и упрямого, а робкого ребенка, неуверенного в себе. Он искал достаточно наивную для своего возраста девочку, вдумчивую, охотно поддающуюся комплиментам, мечтающую о признании. И, разумеется, прежде всего он искал ребенка, рядом с которым не окажется заботливого родителя или опекуна.

Скорее всего, он подошел бы к этой девочке, сказал, что ему понравилось ее выступление, солгал бы, что представляет какой-нибудь журнал или танцевальную студию, и предложил сфотографировать ее при лучшем освещении. И если бы ему удалось выманить ее из толпы, если бы она охотно пошла с ним, тогда один поступок повлек бы за собой другой, и мы бы никогда больше не увидели этого ребенка живым. Так случилось с Элисон Пэрротт.

В конце июля 1986 года я выступал в Торонто на совещании окружных прокуроров из Канады и США и членов Ассоциации государственных обвинителей, на котором собралось около пятисот прокуроров из обеих стран. Я поддерживал тесные связи с полицейским управлением Торонто. Два года назад я сотрудничал с ними по делу Кристины Джессоп, о котором мы вскоре поговорим, и по делу о смерти пациентов детской больницы Торонто. Пока я был в Канаде, меня попросили о консультации по делу девочки, которая исчезла, покинув дом в пятницу утром. Ее труп обнаружили в парке. Одиннадцатилетняя Элисон Пэрротт считалась местной звездой спорта и незадолго до убийства готовилась к соревнованиям в Нью-Джерси. Это важное событие освещали местные газеты, сопровождая статьи фотографиями девочки в форме команды легкоатлетов школы.