Погружение в Солнце - [37]

Эти волокна обвивались вокруг силовых линий и светились из-за возникавшего в них под действием среды электрического тока. При ближайшем рассмотрении они выглядели вовсе не такими перистыми, как Джейкобу померещилось сначала. Сверкающие светлые и более темные красные полоски сплетались друг с другом по всей длине дуги, порой складываясь в замысловатые узоры, пока не затягивались в особенно тугой узел и не разлетались яркими каплями, словно жир с раскаленной сковороды.

Зрелище было ошеломляюще прекрасным, хотя от однородной красной гаммы у Джейкоба возникла резь в глазах. Он отвел взгляд от экрана и, давая глазам отдохнуть, уставился на стену актового зала.

С того момента, как Джеффри помахал коллегам на прощание и направил свой корабль к Солнцу, минуло два дня. За это время Джейкоб успел пережить массу радостей и разочарований, так что дни, несомненно, выдались насыщенные.

Вчера он осматривал меркурианские шахты. В огромных выдолбленных пещерах к северу от базы взору Джейкоба предстали внушительные слоистые напластования, покрытые гладкой переливчатой коркой, поразившие его своей красотой. Он с благоговейным трепетом наблюдал, как похожие на букашек машины и рабочие со всех сторон вгрызаются в творение природы. Пережитое изумление, вероятно, уже никогда не изгладится из его памяти… а изумляли тут сразу две вещи: великолепие бескрайнего поля застывшей лавы и дерзость крохотных людишек, посмевших потревожить вековой покой горных пород ради скрываемых ими сокровищ.

Не меньше удовольствия доставил ему и вечер в компании Хелен де Сильвы. Парочка расположилась у нее в гостиной, комендант откупорила бутылку инопланетного бренди, стоимость которого Джейкоб даже не отважился себе представить, и предложила выпить.

Прошло всего несколько часов, а Хелен уже покорила его своим остроумием, широтой интересов и очаровательно старомодным кокетством. Они обменялись кое-какими историями не первостепенной важности, по негласному уговору приберегая самое главное на потом. Джейкоб поведал Хелен, к ее вящему удовольствию, о своей работе с Макакаи, объяснил, как ему удалось – гипнозом, подкупом (позволив ей вдоволь тешиться с китами-манипуляторами и тому подобными «игрушками») и лаской – убедить юную дельфиниху сосредоточиться на абстрактном мышлении, присущем людям, вместо распространенного среди китообразных Сновидения (или в дополнение к нему).

Он описал и то, как люди, в свою очередь, мало-помалу начали раскрывать механизмы китовых Сновидений. На помощь пришла философия индейцев хопи и австралийских аборигенов, позволившая перевести абсолютно чуждый способ мировосприятия дельфинов в систему понятий, хоть сколько-нибудь доступную для человеческого мозга.

Хелен де Сильва оказалась идеальной слушательницей: в ее обществе не приходилось подбирать слова, они сами лились рекой. Когда рассказ Джейкоба подошел к концу, по лицу собеседницы было заметно, что она осталась довольна. В качестве ответного жеста комендант поведала ему историю о темной звезде, от которой волосы у него едва не встали дыбом.

О «Калипсо» она отзывалась с такой теплотой, будто корабль заменил ей сразу и мать, и ребенка, и возлюбленного. Корабль был ее домом, а экипаж – семьей всего каких-то три года, если считать в субъективном времени, но по возвращении на Землю они стали для нее ниточкой, связывающей ее с прошлым. Из тех, кто оставался на Земле, когда Хелен отправилась в свое первое космическое путешествие, до возвращения «Калипсо» дожили лишь самые юные. И все они теперь были глубокими стариками.

Когда Хелен предложили временную работу над проектом «Погружение в Солнце», она охотно ухватилась за эту возможность. Научная значимость экспедиции к Солнцу плюс шанс приобрести опыт руководителя сами по себе уже выглядели достаточно вескими причинами согласиться, тем не менее Джейкобу показалось, что за ее выбором стояло что-то еще.

Хотя Хелен и старалась это не афишировать, она явно не одобряла обе крайности в поведении, которыми славились возвратившиеся на Землю космолетчики: и добровольное затворничество, и неудержимый гедонизм. Под личиной здравомыслия и компетентности скрывалась веселая, кокетливая девушка, но и это было лишь маской, из-под которой проглядывала истинная сущность, и сущность эту можно было емко охарактеризовать одним словом – «застенчивая». Джейкоб рассчитывал за время пребывания на Меркурии узнать о ней как можно больше.

Ужинали в тот день позже обычного. Доктор Кеплер устроил официальный банкет, и, как всегда и бывает на таких мероприятиях, Джейкобу не удалось выкроить ни минутки, чтобы побыть наедине с собой и подумать, а все кругом из кожи вон лезли, стараясь казаться вежливыми и учтивыми.

Но главное разочарование последних дней было связано с самим проектом «Погружение в Солнце».

Джейкоб пробовал расспрашивать и де Сильву, и Куллу, и примерно с десяток трудившихся на базе инженеров, но неизменно напарывался на одну и ту же реакцию:

– Конечно, мистер Демва, только не лучше ли вернуться к этому вопросу после доклада доктора Кеплера? Тогда вам многое станет понятнее…