Пограничный легион - [30]

Но Жанна сопротивлялась дико и страстно. Она сочла себя бесповоротно погибшей, но это только распалило ее гнев и силы. С опущенной на грудь головой, упершись в Келса обеими руками, она металась с ним от одной стены к другой. Полетел стол, разлетелись стулья, и, наконец, они повалились на кровать. Внезапно крепкая хватка разжалась. Жанна отскочила, растрепанная и запыхавшаяся. С ее стороны это было упорной и отчаянной борьбой. Она оказалась сильнее. Келс же все еще был больным человеком. Медленно поднявшись, он положил руку на грудь. Его лицо сразу осунулось; еще перекошенное от страсти, оно было мокрым и посеревшим от боли. В яростной схватке Жанна причинила ему боль, возможно, снова вскрылась его рана.

– Укололи вы меня чем-нибудь? Мне так больно…

– Нет, у меня ничего не было… Я только… отталкивала вас, – воскликнула Жанна, задыхаясь.

– Опять ранен… Проклятье… И какой же я все-таки трус… и скотина вдобавок. Не мужчина, а черт знает что! Ты, маленькая девочка! И я не смог удержать тебя.

Его боль и стыд страшно подействовали на Жанну. Она жалела его, но предчувствовала, что вслед за этим в нем поднимется мрачная злоба оскорбленного мужчины. И она оказалась права; неожиданно Келс изменился в лице. Его поза, выражавшая вначале полное отчаяние и самоуничижение, уступила место оскорбленному достоинств. Взяв с кровати брошенный Жанной пояс Денди Дейлса, Келс вынул из кобуры револьвер, посмотрел, заряжен ли он, и затем швырнул его к ногам Жанны.

– На, возьми! Сделай свою работу чище, – сказал он. Властность, прозвучавшая в его голосе, казалось, покорила Жанну, и, нагнувшись, она подняла револьвер с пола.

– Что… что вы хотите сказать? – спросила она, запинаясь.

– Стреляйте! Освободите меня от моей муки, от этого унижения… Я сыт по горло. Я буду только рад, если вы убьете меня.

– Келс! – дрожащим голосом воскликнула Жанна.

– Сделайте это теперь же. Сейчас, пока у меня нет сил, чтобы заставить вас… Поднимите револьвер… Убейте меня!

Он говорил с угрожающей серьезностью, и под его гипнотическим влиянием Жанна была почти готова выполнить это требование.

– Вы с ума сошли, – сказала она. – Я не хочу убивать вас… Я прошу от вас только… только того, чтобы вы прилично обращались со мной.

– Это я и делал, пока мог. На этот раз я только хотел пошутить, когда обнял вас. Но едва только я прикоснусь к вам, как забываю обо всем и не могу больше сдерживаться. Теперь мне все ясно… Жанна Рэндль, моя жизнь – или ваша душа!

И он поднялся, мрачный, взволнованный и жуткий.

Дрожащей рукой Жанна отбросила револьвер в сторону.

– Это ваше окончательное решение? – хрипло спросил он.

– Я не могу убить вас!

– Вы боитесь остальных бандитов, Гульдена? Это и есть причина, почему вы не можете убить меня? Вам страшно остаться здесь одной?

– Я не думала сейчас ни о ком.

– Тогда… тогда – моя жизнь или вы!

Подойдя к ней, он угрожающе взял ее за плечи. Вся дрожа, Жанна протянула к нему руки. После дикой борьбы наступила реакция: она ослабела.

– Если вы так безжалостны, то… тогда… пусть погибну я, – прошептала она. – Я не могу убить вас… Могли бы вы взять сейчас револьвер и убить меня?

– Нет, потому что я люблю вас.

– Вы не любите меня! Уничтожить человеческую душу – преступление куда более страшное, чем телесное убийство.

Внезапно Жанну охватил мощный порыв безотчетного стремления женщины увлечь мужчину, изменить, покорить его. Быстрыми шагами она подошла к Келсу вплотную и протянула к нему руки. Одна из них была в крови от резкого удара о стену во время борьбы. Обе кисти, красные и распухшие, были сплошь покрыты ссадинами.

– Вот, смотрите, что вы сделали. Вы были зверем и принудили меня бороться подобно зверю. Мои руки превратились в цепкие лапы, тело – в сплошной узел мускулов. Вы не смогли ни удержать, ни поцеловать меня. Но допустим, что придет время и я не вырвусь от вас… когда-нибудь… От меня останется одна пустая оболочка, то есть холодная, надломленная, бесчувственная вещь, а не женщина. Все, чем только я являюсь – девушкой, женщиной, к которой стремится ваша любовь, – все это глубоко замкнется во мне, полное омерзения, ненависти и смертельной тоски… Ваши поцелуи, ваши объятия будут принадлежать существу, вами же обесчещенному. Вся теплота, вся сладость, дрожь, страсть, жизнь, взаимная нежность – все-все, что только является душой женщины и делает ее очаровательной, все это будет обезображено!

Жанна все ближе и ближе придвигалась к Келсу. Волнуясь чудесной хитростью женщины, чувствуя, что вся ее жизнь поставлена сейчас на карту и необходимо найти средство к спасению, Жанна интуитивно создала из себя полный контраст тому свирепому, дикому и неукротимому существу, которое только что в борьбе оттолкнуло Келса.

– Дайте мне возможность показать вам настоящее чувство, – прошептала она и наклонилась к нему, жаркая, нежная, взволнованная, ужасная в своем женском очаровании. – Одну маленькую возможность… И… если возможно, почувствуйте, какой может быть женщина, когда… когда она… сама любит. Я покажу вам это, чтобы спасти себя!

Протянув зачарованному Келсу обе руки, Жанна скользнула в его объятия и на одно мгновение крепко прижалась к его груди. Ее нежное тело мягко покоилось в его руках. Затем, подняв свое бледное лицо, в честном порыве отдаленно доказать этому человеку все величие, красоту, нежность и душу любви, она прижала свои теплые, трепещущие губы к его устам.