Пограничные характеры - [60]

В два часа ночи она принимала гостей с поезда. В семь утра отправляла их. Печи, числом до пяти, топила дважды: утром и вечером. Мерзляки, вроде меня, вызывали в ней, должно быть, презрение. Ведь она-то жила здесь с детьми круглый год, дети ездили в школу в поселок Никель за десять километров. Сама она бегала по стольку раз в день от дома до гостиницы в глухую ночь, в обед, на рассвете. А здесь часты бураны, когда не видно ни зги, трескучие морозы, от которых захватывает дух.

Впрочем, у меня перехватывало дыхание всю первую неделю. Стоило пройти шагов десять по наировнейшей дороге самым медленным шагом, как начинало колотиться сердце: сказывается недостаток кислорода. Иногда даже тоненько звенело в ушах, как при начале горной болезни. Хотя вместе с тем воздух тут чистейший и даже какой-то душистый, словно сам вид снегов вокруг насыщал его особым ароматом.

ПОЛУОСТРОВ СОКРОВИЩ

Двинин ревностно отстаивает за своим краем титул второго Урала. В самом деле — богатства здесь только-только начинают приоткрываться, и они огромны.

Дымит высочайшей трубой через озеро от нашего дома комбинат «Никель».

Интересно, что, когда эта земля после первой мировой войны была уступлена Финляндии, финны отдали никелевые рудники на откуп канадцам. Те порылись, порылись и решили, что выбрано все. А наши геологи после них открыли запасы руды по крайней мере на сто лет! И это только в одном районе. Но постепенно то здесь, то там земля, становясь словно стеклянной в награду ищущим глазам, показывает краешек еще одной жилы, еще одного месторождения…

Кроме металлов на Мурмане много первосортного гранита и слюды. Двинин напоминает, что столь ценимая в старину слюда расходилась по всему миру и называлась московитом — камнем из Москвы.

Есть тут кварц, аметисты на Терском берегу, по рекам добывался некогда жемчуг. Вот уж, в самом деле, кто бы мог подумать, что о Кольском полуострове можно спеть:

Не счесть алмазов в каменных пещерах,

Не счесть жемчужин в море полуденном…

Слово «апатит» со времени первых пятилеток стало у нас в стране всем известным, домашним словом. И только в книге Двинина я прочла расшифровку: по-гречески — это значит «обманщик», потому что камень этот принимает самые разнообразные виды, маскируясь то под один, то под другой минерал. «Разоблачить» его может только опытный глаз.

На Кольском полуострове самые грандиозные, поистине неисчерпаемые залежи апатитов. Кроме того, апатитовая руда скрывает в себе металл титан, который крепок как сталь и весьма пригоден в авиации.

Поэтому-то Двинин и называет свою родину полуостровом сокровищ.

СКАЗОЧНАЯ ЯГОДА

Феозва пришла в пуховом платке, одна щека у нее пламенела от мороза.

— А я вам морошки принесла!

В стеклянной банке из-под томатов находилось что-то очень напоминающее видом темные медовые соты. Пока бесформенный липкий ком оттаивал, я ходила вокруг банки чуть не на цыпочках. Но вот стали различимы отдельные ягоды. Они походили на малину, только морковного а не красного цвета, с такими же мелкими косточками. Вкус у мороженой морошки оказался действительно ни с чем не сравним. Впрочем, пожалуй, она напоминала немного инжир. Да, да! Инжир, который так нежен и капризен, что жители средней полосы знают его только в виде сушеных винных ягод.

Я выложила морошку на блюдечко и с благоговением по ягодке отправляла в рот это северное чудо.

Феозва смотрела на меня, прислонясь к косяку, и сокрушалась, что в этом году наготовила совсем мало; еще не знала ягодных мест. Всего и ходила-то по ягоду один раз. И принесла два ведра.

Я ахнула, а она искренне удивилась: разве это много? Не успела оглянуться, как дети по горсти растащили.

— Впрочем, муж и дети у меня не большие охотники, — сказала она, — а я здешняя, северная, мне без ягоды просто жить невозможно: скучаю.

КОНЕЦ ЗЕМЛИ

Сегодня тишина, и на солнцепеке так тепло, что можно стоять без пальто, хотя, наверно, все-таки градусов около двенадцати ниже нуля. Вокруг блистают парчовые снега. Ни одной тени на земле, ни одной тучки на небе.

Дорога гладка, укатана, словно ее начистили белым гуталином.

И вот по этой дороге мы поехали на Бориса и Глеба. Так называется место, квадратом вдающееся в Норвегию. Есть такое международное установление, что если при границе находится исторический памятник другого государства, то и окрестная земля в установленном радиусе отходит к нему же. Церковка святых Бориса и Глеба — деревянная, прелестной русской северной архитектуры, со звонницей и двумя луковками. Была она после войны в таком заброшенном и жалком виде, что трудно было сказать, к какой народности относится вообще. И только отыскавшаяся в церковной ограде могильная плита подтвердила, что место это — русское. Под плитой погребена сто лет назад сорокалетняя девица, дочь священника Щеколдина.

Сейчас церковка реставрирована и похожа на игрушку из шоколада с зелеными куполами и белыми наличниками. Сама местность вокруг напоминает — по первому избитому сравнению — некую северную Швейцарию. А вообще-то может посоперничать с лучшими уголками Крыма и Кавказа. Узкая долинка между двумя горными цепями, летом зеленая, а теперь курящаяся на морозе — это река Патсо-Йоки (по-старинному Паз-река). Так бегут, перекатывая камни, шипя и булькая, только горные кавказские реки! Если стоять на мосту, начинает казаться, что бежит не только вода, но и все кругом.