Пограничные характеры - [58]

Даже когда едешь по шоссе (кстати, оно в образцовом порядке, чисто выметено, словно лопаточкой для торта, прихлопнуты и обрезаны мощные слои снега по обеим сторонам, будто это не глушь пограничная, а подступ к столице!), так вот: спустишься в самую незначительную ложбинку — теплеет, поднимаешься на крутояр у сопки — холодно.

А бывает и наоборот: теплый воздух держится повыше, у горы, а студеный оседает в низине. Но разница температур есть всегда.

МУДРЫЙ ШОФЕР

Погода здесь — семь пятниц на неделе! Сегодня первое марта, с утра была такая пурга, что только один белый снег и виден кругом. Словно в самом деле с неба валились белки-векши да малые оленцы, как утверждала про эти края летопись.

Снег стоял сплошной, но был мягок: потеплело еще ночью. В сегодняшней непогоде, как в каждой стихии, таилась своя красота и величавая прелесть.

Я спросила шофера, молоденького солдата, вида простецкого и совершенно еще школьного, — так что даже сомнение брало: не по ошибке ли ему доверили руль?

— Как это правильнее назвать: метель, пурга, вьюга?

Мы ехали довольно быстро, хотя на ветровом стекле оставалось лишь маленькое чистое окошечко, по которому неистово метался «дворник», и шофер смотрел в него, пригнувшись, как мотоциклист на гонке.

Встречные машины появлялись внезапно, казалось, в нескольких шагах: сначала зажженными фарами, а потом уже смутным силуэтом кабины и кузова.

Юный водитель повел глазами на дорогу, на небо и землю, слившимися воедино, и кратко ответил:

— Заряд.

Вот уже вынырнуло и четвертое слово!

— А может, — добавил шофер, — в разных местах просто говорят по-разному про одно и то же? Возвращаясь из Никеля, я увидела разделение неба пополам. Одна часть, северо-западная, уже очистилась и была прозрачного бирюзового цвета; все, что находилось под ней, светилось отражением невидимых солнечных лучей. Дальняя гряда сопок розовела.

Но на юго-востоке клубилась еще серо-желтая снеговая туча, и солнце, прорывая ее, глядело, как сквозь мутное стекло.

ПОВАР-КНИГОЛЮБ

Повара на заставе зовут Толя. Я спросила:

— Где вы научились так хорошо готовить?

— Здесь, на границе. А по специальности я химик. Работал на комбинате искусственного каучука. Кончил техникум и один курс института.

— Вернетесь, будете продолжать учиться?

— Едва ли. Разонравилась мне моя специальность. Хочу что-нибудь гуманитарное.

— Это теперь не модно.

— Ну и пусть. А мне хочется.

По ночам, во время дежурства, Толя читает стихи. Книги на его тумбочке возле плиты часто меняются: Гейне, Шекспир, Щипачев, Мартынов — все, что есть в отрядной библиотеке.

НЕМНОГО ГЕОГРАФИИ

Мурманский край — странный край. Здесь все не так, как ждешь. Я слыхала о краснолесье и чернолесье. А здесь есть еще редколесье и криволесье. Ну, редколесье — это понятно что: лес, состоящий как бы из пустырей. Говорят, трава в нем бывает иногда очень высока, почти сказочна: по пояс, даже по грудь человеку! Согласитесь, что это странно для тундры, покрытой ягелем, который растет по миллиметру в год.

Криволесья состоят из березы, приземистой, с кривыми ветками и многоколенчатым стволом. Она распластывается, как рослый кустарник. Вообще береза — первое дерево, которое пришло сюда после ледника. И шагало бесстрашно к самому побережью, правда, все уменьшаясь и уменьшаясь в росте.

Такой выносливой и упрямой здесь считается еще только ива. Береза да ива — первые освоители Заполярья.

Но вскоре их стали теснить сосны и ели, и теперь хвойные преобладают. Только и они необычны. Иголки на лапландской сосне держатся вдвое дольше, чем на обычной. Да и сами деревья завидно долговечны.

В короткое мурманское лето (всего три месяца без снега!) появляется много цветов: ярких, но без запаха. А еще больше ягод и грибов! Представьте, как это нравится медведям-вегетарианцам, тоже обитающим в лесах поближе к побережью.

Однако Мурманское побережье в то же время — юг для птиц, скажем, со Шпицбергена или Земли Франца-Иосифа. Тут и зимуют арктические сойки и полярные буревестники. Этнограф и певец этого края Евгений Александрович Двинин написал книжку под скромным названием «Край, в котором мы живем». Остается только пожелать, чтоб о ней узнало больше читателей.

Написана книга пером ученого и поэта. Вот как представляет читателям Евгений Александрович свою любезную сердцу родину:

«Далеко на севере есть замечательный край. Одни называют его страной полуночного солнца, другие — царством полярной ночи. Добрая половина его лежит севернее полюса холода Северного полушария, а в январе здесь иногда идут дожди. В середине июня с неба падают мокрые хлопья снега и озера еще скованы кое-где льдом, а в августе уже начинают убирать урожай. Северные ветры приносят здесь в зимнее время оттепель, а южные — похолодание. Многие птицы летят зимовать не на юг, а на север. Пчелы дают меда в четыре раза больше, чем на Кубани, а летучие мыши и совы охотятся при ярком свете солнца. В то время, как наши южные моря Каспийское и Азовское находятся в ледяном плену, здесь морская волна свободно плещется в незамерзающих гаванях.

В начале нынешнего века про него говорили, что это край непуганых птиц. Теперь его называют жемчужиной Советского Заполярья».