Пограничные характеры - [33]

Вторая, выбранная наудачу, — вечная тема любви. На границе она тоже приобретает особую тональность. Начнем с того, что и в мирное время девушка, выходящая замуж за пограничника, идет внутренне на большие жертвы. Она должна подготовить себя к тому, что ей придется бросить учебу, если она где-то учится, потому что на заставе нет институтов и техникумов. Если у нее была любимая профессия, ей от нее нужно отказаться. Есть такой термин: боевая подруга. Так вот он абсолютно точен в применении к жене пограничного командира. Ведь если начнутся военные действия, то жена пограничника берет пулемет и защищает заставу, как это и было двадцать второго июня 1941 года, чему я сама свидетель.

Женщина на заставе не случайный элемент, она полноправный член всей заставской жизни. Женщина на заставе — это и нравственное начало, потому что застава представляет собой как бы замкнутый мужской коллектив, оторванный от внешнего мира иногда на долгие месяцы и даже годы. Хорошая, умная, добрая женщина одним своим присутствием восполняет некий духовный пробел.

И, наконец, кроме таких локальных, что ли, тем, сама атмосфера пограничной жизни, ее антураж тоже не менее интересен, чем, скажем, жизнь на зимовке или где-то, где прокладывается нефтепровод.

Фон заставы может отлично пригодиться для развертывания любого сюжета — психологического, лирического, какого хотите. Возможность поворотов и ракурсов здесь просто неисчерпаема. Конечно, при этом нужно знать подлинные отношения и характеры людей границы.

ВСТРЕЧА ВБЛИЗИ МАЙДАНЕКА

В моем рассказе не всегда будут указаны даты, имена и точные географические названия. Не потому, что героя вымышлены. Напротив, они здравствуют и многие служат на границе по-прежнему. Но иногда тактичнее не злоупотреблять документальностью. Ведь биографии со временем претерпевают неизбежные изменения. Солдаты — сначала после трех лет, а более поздние призывы после двух лет действительной службы — возвращаются домой, к гражданской жизни. Молодые лейтенанты, набравшись опыта, становятся капитанами и майорами, многие достигают и полковничьего звания. Ветераны уходят в запас. Командирские дети, родившиеся на заставах, вырастают и выбирают собственный жизненный путь…

И все-таки многие подлинные имена мною сохранены! Хочется, чтобы читатель вплотную приблизился к живым лицам. Ведь эти люди интересны и значительны именно своими биографиями.

Пограничные типы… пограничные характеры… Бесспорно, профессия накладывает на человека определенные отметины. Но ведь и человек выбирает занятие, опираясь на собственные склонности? Те, кто отдают границе большую и лучшую часть своей жизни, уже неотделимы от нее.

Мне посчастливилось наблюдать таких людей долгий ряд лет в тесной семье заставы и среди содружества отрядного офицерства. Да что говорить! Один вид зеленой фуражки по сию пору вызывает мгновенный всплеск энтузиазма: молодой, надежный цвет!

Ивана Андреевича Павлова мы увидели впервые на писательском совещании в Бресте. Генерал представил его как гостя нашего совещания, и начальник заставы майор Павлов поднялся со своего места в полной парадной форме при орденах, с лицом сосредоточенным и напряженным, как бывало в старину на фотографиях, когда давалась слишком большая выдержка. Видимо, он был слегка смущен и чувствовал себя не вполне уверенно среди чуждой ему стихии.

Остановило мое внимание тогда вот что: генерал сказал, что Павлов командует своей заставой двадцать один год, ее так и называют теперь — павловская. В довоенные времена это был бы рекордный срок оседлости для пограничника! Я ведь знаю, как часто пограничные семьи с малыми детьми и минимальным скарбом снимаются по первому приказу, ускоренно обживая после лесной глухомани Среднеазиатские пески или снежные сопки Заполярья. Каждое такое перемещение требует мгновенной ориентировки командира, а от его домашних — душевной бодрости и умения акклиматизироваться на новой заставе. Собственно, без таких кочевий трудно вообще представить пограничное житье-бытье.

Но вот я вижу перед собой человека с твердым взглядом, размеренного в движениях, сдержанного, благожелательного, на котором так ловко сидит зеленая фуражка, — то есть, наитипичнейшего пограничника, а он, оказывается, выпал из общего закона воинских передвижений!

С Иваном Андреевичем мы разговорились, присев на парапет древнего люблинского замка. День клонился к вечеру; с утра мы проехали по автостраде четверть Польши. Дети по обочинам дорог махали нам вслед руками, а жницы и косари на узких, непривычных нашему взгляду крестьянских полосках, с трудом распрямляя затекшие поясницы, пытались рассмотреть, что это за кортеж пролетает мимо них в голубой бензиновой дымке?

К концу дня мы уже несколько приустали и, отойдя от общей группы, с таким удовольствием смотрели с высоты холма на мирный Люблин с его старыми и новыми кварталами, с зелеными купами садов. В нас еще не улеглась внутренняя тревога: два часа назад из-за поворота на большом плоском лугу, густо покрытом желтыми и голубыми цветами, серым муравейником бараков перед нами вдруг возник Майданек… Частокол ограды и паутина проволоки. Битые дождями зловещие башни цвета темного пепла.