Поговорим о дыхании. Дар, который мы не ценим - [84]

Тем не менее всё это отнюдь не безопасно. «Не могу себе представить, чтобы странгуляция или компрессия не несли риска остановки сердца», — написано в эссе Джея Уайзмана, «хиппи-мишки» и опытного адвоката БДСМ-сцен в США. Под определение БДСМ подпадают разные виды сексуальных игр, в том числе садомазохизм и бондаж, признающие причинение боли и нанесение ран. Такие практики, как ожоги, порезы или электрошок, Уайзман считает вполне безвредными — при согласии всех участников и соблюдении мер безопасности. Однако методы, перекрывающие доступ воздуха, он рассматривает как более чем сомнительные: «Никогда не знаешь, в какой момент человек потеряет сознание, пока этот момент не наступит. А потому обморок предельно трудно предсказать».

Такая неопределенность стоила жизни Майклу Хатченсу, солисту австралийской рок-группы INXS, который — предположительно ненамеренно — повесился на ремне в отеле Сиднея. И актеру Дэвиду Кэррадайну, которого в 2009 году горничная нашла в шкафу с затянутой вокруг шеи веревкой. Жертвами подобных аутоэротических «случаев смерти» становятся преимущественно мужчины: они конструируют подвесные и удушающие механизмы, с помощью которых случайно убивают себя. Только в Германии фиксируется в год примерно сто случаев погибших таким образом, дома в одиночестве. Возможно, их значительно больше: зачастую близкие одевают их, прежде чем вызвать полицию. Самоубийство не столь позорно, как несчастный случай при мастурбации с удушением.

«Голову вверх!» — командует доминантка объекту. Она освобождает Пита от верхней маски, и тот с облегчением втягивает воздух. «Не стоит благодарности, — усмехается Стил и оборачивается ко мне: — Не хочешь примерить?» Ее голос мягок как шелк. Их безбоязненная связь трогает меня, но я не хочу быть ее частью. Однако любопытно, что же чувствует Пит — хоть приблизительно. Так что я выбираю кроваво-красную маску, Стил достает ее из упаковки и надевает мне на голову.

Латекс ложится на мою щеку как теплая ладонь. Через носовые отверстия воздуха поступает больше, чем я ожидала. Смотрюсь в зеркало: там отражается морщинистый инопланетянин из «Звездных войн», так называемый дресселианец, только в моих шмотках. «С твоего согласия я застегну молнию? Если подашь руками знак, открою снова», — успокаивает Стил. Маска плотно прилегает к моему лицу. Мир исчезает за латексной пленкой. С каждым вдохом маска становится теснее, при выдохе ослабевает. Наверное, так работают жабры. «Сконцентрируйся на дыхании. Замечаешь: воздуха внутри постепенно становится меньше? Просто отпусти свои мысли», — голос Стил звучит деловитее, совсем как у моей учительницы йоги. Прислушиваюсь к отзвуку, пока втягиваю в себя оставшийся под маской кислород. Наверное, с каждым вдохом я поглощаю сейчас больше углекислого газа. Обычно его содержание в воздухе ниже одного процента. Если при таком показателе происходит незначительное повышение, существенного влияния на организм он еще не оказывает. Его концентрация должна приблизиться к двум процентам, чтобы хемосенсоры реагировали на него. Тогда сосуды расширяются, особенно капилляры. Через них проходит больший поток крови. Дыхание углубляется: при вдохе объем воздуха в легких увеличивается на тридцать процентов. Начиная с четырех процентов содержания углекислого газа в воздухе, дыхание учащается — организм стремится избавиться от него. Если такой воздух вдыхать долго, «тяжелеет» голова, появляется предчувствие головной боли — состояние, для восприимчивого человека уже крайне дискомфортное. В 1918 году исследователь Алан Драри пригласил в свою лабораторию в Кембриджском университете солдат, участников Первой мировой войны, которые, как мы сейчас бы сказали, страдали посттравматическим стрессовым расстройством. В определенных ситуациях они испытывали удушье; в переполненном метро, в подвальных помещениях или кинотеатрах — паническую атаку. Драри рассадил сорок три ветерана и контрольную группу в две аудитории, где они в течение двенадцати минут дышали обычным воздухом. Затем подал туда воздух с четырехпроцентным содержанием углекислого газа. В контрольной группе участники вздыхали в среднем на 2,8 раза больше, чем раньше, — для Драри показатель обычного внутреннего напряжения. Во второй группе он насчитал дополнительных вздохов в среднем 7,5. Помимо этого, свыше восьмидесяти процентов солдат сообщили о симптомах, «идентичных» или «сходных» с их паническими атаками. С тех пор наблюдаемое Драри воспроизводилось в различных опытах, в том числе с возвратным дыханием. Как раз то, что происходит в моей маске. Доза определяет ядовитость. Углекислый газ вызывает паническую атаку у предрасположенных к ней индивидуумов. Но и психически устойчивые люди при его высоком содержании проявляют признаки стресса. Начиная с шести процентов, у некоторых наблюдаются болезненные ощущения при вдохе. Тахикардия, слабость, нарушение зрения, головокружение и спутанность сознания могут сопровождать передозировку углекислого газа. С десяти процентов начинается шум в ушах и жжение в глазах; озноб, повышенные потоотделение и кровяное давление. Возможно, отказывают мышцы — одна из причин запрета при экспериментах с контролем над дыханием: DON’T TRY THIS AT HOME (ALONE)