Поговори со мной… - [34]

Все чаще я ловил себя на том, что мне не хочется оставаться в зоопарке, созданном по принципу зверинца. Служить принципу, который не приемлешь, с одной стороны, а с другой – изменить не можешь. Стало как-то грустно. Так что я давно был готов уйти.

Тем более что буквально за месяц до этого случайно познакомился с одним из научных сотрудников таджикского института животноводства, который предложил перебраться к нему в отдел. Отдел занимался разработкой рекомендаций по интенсивному мясному скотоводству и им нужен был человек, который бы плотно занялся изучением поведения крупного рогатого скота на свободном выпасе. Одно слово – «свободный» – меня сразу привлекло.

Поэтому, недолго думая, я положил на стол директору заявление об уходе. И уже на следующий день меня зачислили старшим ветврачом отдела мясного скотоводства. Но об этом как-нибудь в другой раз.

Однако жизненные обстоятельства сложились таким образом, что мне-таки пришлось вернуться в зоопарк еще на пару лет. Вернуться туда было не просто, но помог мой старый дружище – бегемот Саймир.

В зоопарке я уже давненько не появлялся. И надо же так случиться, что буквально за день до того, как я собирался туда наведаться, ко мне домой пришел один старый коллега, который поведал грустную историю про Саймира. У бегемота непомерно отрасли нижние клыки. И отрасли настолько, что мешали ему жевать. По этому поводу неоднократно собирали консилиум, с приглашением преподавателей душанбинского ветеринарного института. Задача вроде простая – укоротить бивни. Все понимали, что это надо срочно сделать, но как – не знал никто.

Оказывается, искали меня уже давно (Амина, рабочего по уходу за слонами и бегемотом, в это время уже не было, а кроме меня покататься на бегемоте никто не пробовал). А я почти все время тогда уезжал в командировки в Ховалинг (именно там содержались племенные стада), и застать меня дома оказалось не просто.

Новый главврач изобрел сооружение, в котором собирались Саймира зафиксировать. Сооружение – громадная зажимная клетка – сварили из стальных прутьев. Кроме того, была приготовлена большая электрическая дисковая пила, которой собирались отпиливать зубы – весьма твердый материал, особенно у бегемота. А так как они к тому же еще и бивни, то естественно – довольно толстые в диаметре. Кстати, долгое время бивни бегемота являлись одним из лучших и, естественно, весьма дорогих материалов в зубопротезировании. Сырье оценивалось в эквиваленте к золоту за грамм.

До пилы дело не дошло, и закончилось это очень печально уже на том этапе, на котором большого бегемота собирались зафиксировать в клетке. Саймир превратил клетку в руины и сам при этом сильно пострадал. Но клыки остались при нем.

Из рассказа моего приятеля я быстро понял главное – мой друг в опасности, я должен ему помочь, и другого такого шанса вернуться в зоопарк мне просто не представится.

На следующее утро я был уже у директора в кабинете и предложил ему сделку: за час я отпилю зубы бегемоту в обмен на освободившееся недавно место заведующего акватеррариумом.

Директор – двумя руками за то, чтоб я вернулся в зоопарк в любом качестве. Но оставался еще Муалим, который помнил нанесенную ему обиду.

Какое-то время директор не решался взять трубку и позвонить. Но деваться некуда, и ему это пришлось, в конце концов, сделать.

По лицу директора было видно, что на другом конце провода кто-то яростно стучит кулаком по столу и очень тяжело дышит в трубку. В конце концов, ответ пришел положительный. С небольшой оговоркой. Мне предстояло подписать документ о материальной ответственности в случае причинения ущерба бегемоту (он тогда стоил около четырех тысяч долларов, сумма немыслимая по нашим зарплатам).

Я подписал.

А дальше, попросив в помощники моего незаменимого в этих делах коллегу Александра, прихватив два повала и выпросив у зоопарковских слесарей ножовку по металлу, мы отправились прямо к Саймиру в гости.

Мой друг выглядел ужасно. Он стоял посреди своего вольера, уныло уткнувшись головой в бетонный пол: жутко худой. У бегемота были видны ребра! Глаза оставались полузакрыты, тело покрыто свежими шрамами и ссадинами, из которых сочилась розовая сукровица.

Пасть его не раскрывалась из-за того, что непомерно отросшие, загнутые дугой клыки образовывали замок с верхней челюстью.

Мы потихоньку прошли с Александром вдоль забора и устроились за поребриком бассейна. Похоже, что бегемот нас даже не заметил, хотя после неудачной попытки его поймать в зажимную клетку он стал бдительный и агрессивный.

Надежно зафиксировав повалы за стальные прутья ограды и припрятав их от Саймира, я его позвал. Саймир не отозвался.

Тогда я протрубил ему наше коронное взаимное приветствие:

– Ааааааа-уф-уф-уф-уф!

Саймир поднял голову и, похоже, чисто рефлекторно – хрюкнул. Потом посмотрел как-то очень недобро в нашу сторону.

Тогда я повторил еще раз:

– Ааааааа-уф-уф-уф-уф!

На этот раз у бегемота в глазах загорелся огонек. Он завилял хвостиком и попытался открыть пасть, но это у него не получилось, и он в ответ хрюкнул уже погромче. После этого заковылял в сторону бассейна и потихоньку, сутулясь, по-стариковски прихрамывая, спустился к воде. Какое-то время он не решался к нам подплывать.