Поговори со мной… - [34]
Все чаще я ловил себя на том, что мне не хочется оставаться в зоопарке, созданном по принципу зверинца. Служить принципу, который не приемлешь, с одной стороны, а с другой – изменить не можешь. Стало как-то грустно. Так что я давно был готов уйти.
Тем более что буквально за месяц до этого случайно познакомился с одним из научных сотрудников таджикского института животноводства, который предложил перебраться к нему в отдел. Отдел занимался разработкой рекомендаций по интенсивному мясному скотоводству и им нужен был человек, который бы плотно занялся изучением поведения крупного рогатого скота на свободном выпасе. Одно слово – «свободный» – меня сразу привлекло.
Поэтому, недолго думая, я положил на стол директору заявление об уходе. И уже на следующий день меня зачислили старшим ветврачом отдела мясного скотоводства. Но об этом как-нибудь в другой раз.
Однако жизненные обстоятельства сложились таким образом, что мне-таки пришлось вернуться в зоопарк еще на пару лет. Вернуться туда было не просто, но помог мой старый дружище – бегемот Саймир.
В зоопарке я уже давненько не появлялся. И надо же так случиться, что буквально за день до того, как я собирался туда наведаться, ко мне домой пришел один старый коллега, который поведал грустную историю про Саймира. У бегемота непомерно отрасли нижние клыки. И отрасли настолько, что мешали ему жевать. По этому поводу неоднократно собирали консилиум, с приглашением преподавателей душанбинского ветеринарного института. Задача вроде простая – укоротить бивни. Все понимали, что это надо срочно сделать, но как – не знал никто.
Оказывается, искали меня уже давно (Амина, рабочего по уходу за слонами и бегемотом, в это время уже не было, а кроме меня покататься на бегемоте никто не пробовал). А я почти все время тогда уезжал в командировки в Ховалинг (именно там содержались племенные стада), и застать меня дома оказалось не просто.
Новый главврач изобрел сооружение, в котором собирались Саймира зафиксировать. Сооружение – громадная зажимная клетка – сварили из стальных прутьев. Кроме того, была приготовлена большая электрическая дисковая пила, которой собирались отпиливать зубы – весьма твердый материал, особенно у бегемота. А так как они к тому же еще и бивни, то естественно – довольно толстые в диаметре. Кстати, долгое время бивни бегемота являлись одним из лучших и, естественно, весьма дорогих материалов в зубопротезировании. Сырье оценивалось в эквиваленте к золоту за грамм.
До пилы дело не дошло, и закончилось это очень печально уже на том этапе, на котором большого бегемота собирались зафиксировать в клетке. Саймир превратил клетку в руины и сам при этом сильно пострадал. Но клыки остались при нем.
Из рассказа моего приятеля я быстро понял главное – мой друг в опасности, я должен ему помочь, и другого такого шанса вернуться в зоопарк мне просто не представится.
На следующее утро я был уже у директора в кабинете и предложил ему сделку: за час я отпилю зубы бегемоту в обмен на освободившееся недавно место заведующего акватеррариумом.
Директор – двумя руками за то, чтоб я вернулся в зоопарк в любом качестве. Но оставался еще Муалим, который помнил нанесенную ему обиду.
Какое-то время директор не решался взять трубку и позвонить. Но деваться некуда, и ему это пришлось, в конце концов, сделать.
По лицу директора было видно, что на другом конце провода кто-то яростно стучит кулаком по столу и очень тяжело дышит в трубку. В конце концов, ответ пришел положительный. С небольшой оговоркой. Мне предстояло подписать документ о материальной ответственности в случае причинения ущерба бегемоту (он тогда стоил около четырех тысяч долларов, сумма немыслимая по нашим зарплатам).
Я подписал.
А дальше, попросив в помощники моего незаменимого в этих делах коллегу Александра, прихватив два повала и выпросив у зоопарковских слесарей ножовку по металлу, мы отправились прямо к Саймиру в гости.
Мой друг выглядел ужасно. Он стоял посреди своего вольера, уныло уткнувшись головой в бетонный пол: жутко худой. У бегемота были видны ребра! Глаза оставались полузакрыты, тело покрыто свежими шрамами и ссадинами, из которых сочилась розовая сукровица.
Пасть его не раскрывалась из-за того, что непомерно отросшие, загнутые дугой клыки образовывали замок с верхней челюстью.
Мы потихоньку прошли с Александром вдоль забора и устроились за поребриком бассейна. Похоже, что бегемот нас даже не заметил, хотя после неудачной попытки его поймать в зажимную клетку он стал бдительный и агрессивный.
Надежно зафиксировав повалы за стальные прутья ограды и припрятав их от Саймира, я его позвал. Саймир не отозвался.
Тогда я протрубил ему наше коронное взаимное приветствие:
– Ааааааа-уф-уф-уф-уф!
Саймир поднял голову и, похоже, чисто рефлекторно – хрюкнул. Потом посмотрел как-то очень недобро в нашу сторону.
Тогда я повторил еще раз:
– Ааааааа-уф-уф-уф-уф!
На этот раз у бегемота в глазах загорелся огонек. Он завилял хвостиком и попытался открыть пасть, но это у него не получилось, и он в ответ хрюкнул уже погромче. После этого заковылял в сторону бассейна и потихоньку, сутулясь, по-стариковски прихрамывая, спустился к воде. Какое-то время он не решался к нам подплывать.
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
«…Этот проклятый вирус никуда не делся. Он все лето косил и косил людей. А в августе пришла его «вторая волна», которая оказалась хуже первой. Седьмой месяц жили в этой напасти. И все вокруг в людской жизни менялось и ломалось, неожиданно. Но главное, повторяли: из дома не выходить. Особенно старым людям. В радость ли — такие прогулки. Бредешь словно в чужом городе, полупустом. Не люди, а маски вокруг: белые, синие, черные… И чужие глаза — настороже».
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
Парень со странным именем Плутон мечтает полететь на Плутон, чтобы всем доказать, что его имя – не ошибка, а судьба. Но пока такие полеты доступны только роботам. Однажды Плутона приглашают в экспериментальную команду – он станет первым человеком, ступившим на Плутон и осуществит свою детскую мечту. Но сначала Плутон должен выполнить последнее задание на Земле – помочь роботу осознать, кто он есть на самом деле.
Сон, который вы почему-то забыли. Это история о времени и исчезнувшем. О том, как человек, умерев однажды, пытается отыскать себя в мире, где реальность, окутанная грезами, воспевает тусклое солнце среди облаков. В мире, где даже ангел, утратив веру в человечество, прячется где-то очень далеко. Это роман о поиске истины внутри и попытке героев найти в себе силы, чтобы среди всей этой суеты ответить на главные вопросы своего бытия.
Что такое дружба? Готовы ли вы ценой дружбы переступить через себя и свои принципы и быть готовым поставить всё на кон? Об этом вам расскажет эта небольшая книга. В центре событий мальчик, который знакомится с группой неизвестных ребят. Вместе с ним они решают бороться за справедливость, отомстить за своё детство и стать «спасателями» в небольшом городке. Спустя некоторое время главный герой знакомится с ничем не примечательным юношей по имени Лиано, и именно он будет помогать ему выпутаться. Из чего? Ответ вы найдёте, начав читать эту небольшую книжку.