Погоня за счастьем - [7]

Вскоре Линкольн обнаружил, что скачет именно туда.

Глава 4

Разумеется, во всем виновато его любопытство. Он, как все в округе, наслушался историй о легенде по имени Йен Макферсон, хотя никогда не встречал самого героя. Только видел его дом, просто не помнил, что он настолько мрачен с виду. Разумеется, ребенок все видит иначе. То, что взрослому кажется унылым и отталкивающим, малыш может найти пугающим и, следовательно, волнующим.

Старая крепость раскинулась на скале, в окружении голых деревьев. Позади плескалось холодное море. Деревья, должно быть, когда-то плодоносили, прежде чем почва окончательно выветрилась, и только корни, впившиеся в камни, служили свидетельством того, что и здесь когда-то теплилась жизнь.

Несмотря на конец весны, здесь ничто и никогда не зацветет, разве что Макферсон соизволит завезти сюда землю. Совершенно непонятно, почему кому-то взбрело в голову здесь поселиться, однако Линкольн увидел новые постройки, не такие большие, как старая крепость, но все же и там были свои хозяева. Очевидно, у Макферсона, кроме огромного выводка сыновей, были и другие родственники.

Здесь царила тишина, насколько мог припомнить Линкольн, вполне обычная для этого места. Если случайному человеку не попадался на глаза кто-то из отродья Макферсонов, можно было считать это место заброшенным. Правда, в зимние месяцы поднимавшийся из труб дым свидетельствовал о том, что здесь все же живут. Но теперь вокруг не было ни души.

Линкольн никогда не был в доме, вернее, его туда не приглашали. Впрочем, вряд ли кто-то из соседей удостаивался подобной чести. И все же он не раз стучался в эту дверь, чтобы вызвать на улицу приятелей. Правда, они никогда не говорили об отце. Не то что посторонние люди, совершенно не знавшие семейство Макферсонов.

Воспоминания об этих счастливых временах больно ранили душу. Однако здравый смысл возобладал, и Линкольн повернул коня, прежде чем кто-то его заметил. Но воспоминания не хотели уходить. В памяти всплывали вещи, о которых он не думал годами.

Рассеянно хмурясь, он свернул с южной тропинки, ведущей домой, на восток, туда, где он много раз бывал в детстве.

Пруд был на прежнем месте. Развалины сарая неподалеку служили единственным признаком того, что кто-то когда-то здесь жил. Правда, и прудом это трудно назвать, скорее, огромная яма, где собиралась никогда не высыхавшая дождевая вода. Несколько поросших мхом кирпичей позволяли предположить, что яма век или два назад служила кому-то подвалом.

Еще одна сценка пришла на ум. Ему тогда было лет восемь. Стоял чудесный денек, один из самых жарких за короткое лето. Погода в этой местности обычно была не настолько теплой, чтобы детям требовалось охладиться, но на этот раз вспотевший Линкольн вспомнил о маленьком пруде, на который набрел в своих скитаниях, и решил пару раз окунуться. Правда, он еще не умел плавать, но пруд был глубоким только с одной стороны, и он решил держаться подальше от этого места.

Однако оказалось, что не он один такой сообразительный. В воде уже плескалось несколько братьев Макферсон. Изголодавшись по общению со сверстниками, Линкольн пришел в восторг и немедленно предложил им дружбу. Трое высмеяли его, но четвертый, Дугал, которому в то время тоже было восемь, тут же согласился, и они стали лучшими приятелями.

Постепенно Линкольн познакомился со всеми братьями. Как и те, кто был с Дугалом у пруда, они не были столь открытыми и сначала не слишком стремились принять мальчика в свой круг, но прошло не так много времени, прежде чем он посчитал их своими друзьями. И как же быстро они превратились в злейших врагов!

Занятый своими мыслями, Линкольн почти добрался до пруда, прежде чем сообразил, что он не один. На берегу расположилось целое семейство: женщина, сидевшая у края воды, присматривала за двумя весело плескавшимися девчонками. Чуть поодаль, в высокой траве, дремал мужчина. Жена то и дело шикала на дочек, вероятно, опасаясь, что они разбудят отца.

Линкольн никогда не видел взрослых людей в этих местах, но, разумеется, за много лет произошло немало перемен, тем более что здесь теперь живет больше народу, чем прежде. И с его стороны будет откровенной грубостью уехать, не обменявшись с ними ни единым словом, хотя он был не в настроении беседовать с посторонними. Но может, ему удастся незаметно скрыться, прежде чем его заметят?

Он остановил лошадь футах в пятнадцати от пруда. Женщина сидела спиной к нему, дети погрузились в воду так глубоко, что торчали только их головы. При этом они подняли такой шум, что наверняка его не видели. Что ж, тем лучше, можно попробовать потихоньку скрыться.

И тут лошадь заржала.

Линкольн вздохнул и сполз с седла.

Женщина повернула голову в его сторону, чтобы получше рассмотреть незваного гостя.

— Здравствуйте. — Очевидно, решив быть вежливой до конца, она встала и приветливо улыбнулась. Линкольн оцепенел от удивления. Рука застыла на луке седла. Забыв вынуть ногу из стремени, он буквально примерз к земле. В голове упрямо вертелась одна мысль: тот, кто сейчас дремлет в траве, — до чертиков везучий ублюдок. Самый удачливый в мире.