Погоня - [62]
— Какие люди?
— А вот за имена, явки, пароли и погоняла — отдельная плата. Если я всех разом за червонец сдавать буду, то быстро из доверия выйду. Шучу. — Он посмотрел мне в глаза. — Губер насчет этого распорядился.
— Губернатор велел тебя взорвать Сырцова?!
— Да тише ты! А че, он, по-твоему, должен сам такой херней заниматься? Все бросить и возле Пашкиного дома с гранатой караулить, по сугробам прыгать? Да ладно, я опять шучу. Губер не Сырцова заказал, на фиг ему Сырцов, он его в упор не помнит. Там другое кино крутилось: Кулаков собрался в губернаторы идти, помнишь? Агитацию уже развел, штаб какой-то сколотил. Лисецкий на измену сел, не знал, как его осадить, заметался. Вызвал меня и спрашивает: можешь че-нибудь скандальное заварганить, чтоб у Кулака всякую наглость отбить? Ну, я покумекал-покумекал, и тут этот вариант нарисовался. Подтянул пономаревских пацанов, чтоб своих не впутывать, денег им дал, они и сработали. Между прочим, конкретно все сделали, чистенько: трупов нет, лужа крови, куча денег. На следующий день такая вонь в прессе поднялась — караул! Разборки в мэрии, Кулаков устраняет своих замов! Прокуратура прессовать его начала, на допросы дергать. Сразу не до выборов стало — лишь бы шкуру спасти!
— Господи, как же я раньше не догадался!
— Я давно всем говорю, что не такой ты башковитый, как о себе думаешь. Кому нужно, те сразу догнали: Пономарь, Виктор. На прошлой неделе мы с Витей мутились, он меня по пьянке приколол: сколько, говорит, ты тогда Пашке не додал?
— Черт! Действительно! Какой я идиот! Там ведь цифры никак не сходились! Ты нам рассказывал, что сотню ему заплатил в долларах, а на месте в три раза меньше нашли, да и то рублями.
— Да может, мусора все и украли, — предположил Плохиш.
— Ну да, конечно! Ты поэтому ему в пакет и напихал мелочи, чтобы потом на них свалить.
Плохиш ухмыльнулся.
— А зачем платить больше, если можно меньше? Путево ж все прошло.
— Если не считать того, что Паша решил, будто это мы на него покушались, и всех заложил.
— Я ж не виноват, что он гнида, — ответил Плохиш осуждающе. — Видишь, к чему доброта приводит? Я его пожалел, а он вон как отплатил. По-хорошему, нельзя такие дела на половине бросать, надо до ума доводить.
— Постой, так Лисецкий знает, что это ты?..
— Знает — не знает, какая тебе разница? Ты же уже ушел, вот и уходи. Тебя это не касается: у тебя своя свадьба — у нас своя. Ну все, хватит, а то Вова обидится.
Он набрал в легкие воздуха:
— За Ваню, Вову, Витю! — взревел он и ринулся в зал. — За тройное вэ! Стоя, до дна!
Плохиш не угадал. Наступал священный момент: Храповицкий собирался петь. Обычно это случалось ближе к ночи, когда он успевал основательно нагрузиться, но сегодня был особый случай. На Плохиша дружно зашикали — во время пения Храповицкого полагалось хранить гробовую тишину, не дозволялось не то чтобы говорить или жевать, но и дышать рекомендовалось вполсилы.
Все надеялись, что Храповицкий исполнит нечто приподнятое, но он неожиданно запел про ушедшую любовь, которую кто-то не сумел сберечь и потому она куда-то делась. Он с чувством поведал, как поросло травой место прежних встреч, и, повторив эту строфу, опустил курчавую голову, словно все еще пребывал во власти поэтических воспоминаний. Когда последний аккорд утонул в бурных аплодисментах, я встал рядом с Храповицким и взял у него микрофон. Народ воззрился на меня, пораженный моей дерзостью.
— Дорогие дамы, — произнес я, оглядывая разношерстные ряды проституток. — Дорогие дамы, мы любим вас, а вы любите деньги. Владимир Леонидович поручил мне сделать вам небольшой подарок по случаю нашего праздника. — Я положил на стол три пачки долларовых купюр. — Разделите их, пожалуйста, между собой.
От раздавшегося визга у меня заложило в ушах. Я помахал всем рукой и пошел к выходу.
— Дурак! — проговорил мне вслед Храповицкий беззлобно, но с досадой.
Через час в тесной Настиной каморке я пил чай, скрипя единственным колченогим стулом. Настя сидела напротив на низкой кушетке и не сводила с меня сияющих влажных глаз. Огромный пушистый сибирский кот с наглой физиономией любимца угрюмо косился на меня из угла.
— Это, случаем, не ваш питомец производил дизайнерские работы? — спросил я, кивая на рваные лоскуты обоев над плинтусом.
По инерции мы с Настей еще говорили друг другу «вы». Настя укоризненно посмотрела на кота. Тот отвернулся и сделал вид, что говорят не о нем.
— Он, — признала Настя. — Я стараюсь ему объяснить, что так нельзя, но у него на этот счет свое мнение.
— Он и у меня будет мебель драть?!
— Мы пострижем ему когти, — поспешно заверила Настя.
— А нельзя ли оставить его здесь, на память хозяйке, а?
В глазах Насти отразился ужас.
— А может, мы лучше не будем переезжать? — робко предложила она. — Здесь можно жить всем вместе. Мне кажется, если хозяйке доплатить, она не станет возражать...
Идея переезда ко мне почему-то пугала ее больше, чем ее кота — перспектива стрижки когтей. Я оглядел ее комнатушку: книги стояли на подоконнике и на полу. Кроме кушетки и стула, занятого в настоящее время мною, был еще старый письменный стол, залитый чернилами, и облезлый шкаф. Другой мебели не наблюдалась.
Захватывающий остросюжетный роман «Укротитель кроликов» — первый из трилогии Кирилла Шелестова «Губернские тайны».Череда убийств бизнесменов и криминальных авторитетов, хитросплетение политических интриг правящей верхушки, бесшабашные оргии новых русских, их быт и обычаи, — все это описывается автором с блестящим остроумием и несомненным знанием тайных пружин, тщательно скрываемых от посторонних глаз.Непредсказуемые повороты сюжета и сенсационные разоблачения делают романы Кирилла Шелестова подлинным шедевром детективного жанра и заставляют читать их на одном дыхании.Автор, скрывающий свое имя под псевдонимом, сам прошел путь, ведущий к вершинам богатства и власти, участвовал в политических баталиях и переделах собственности.
У каждого из героев этого романа уже есть миллион долларов. И даже не один. Бизнесмены, политики, чиновники и бандиты - кажется, что может быть более чуждым и отталкивающим. Но Кирилл Шелестов - и это, видимо, сила настоящего таланта - заставляет нас любить их, уважать и сопереживать...
Повседневная жизнь и любовные страсти преуспевающих бизнесменов, политиков и бандитов, хитросплетение политических интриг правящей верхушки, бесшабашные оргии новых русских, их быт и обычаи, — все это описывается Кириллом Шелестовым с блестящим остроумием и несомненным знанием тайных пружин, тщательно скрываемых от посторонних глаз. Изображаемая им закулисная жизнь новой элиты России поражает точностью деталей и убийственным сарказмом...
Являясь самостоятельным произведением, новая книга Кирилла Шелестова продолжает историю, начавшуюся в романе «Укротитель кроликов», увлекая читателя стремительными поворотами сюжета, живописностью знакомых образов и все тем же убийственным сарказмом. В отличие от предыдущих романов — «Укротитель кроликов», «Пасьянс на красной масти», «Жажда смерти» — действие перемещается в Москву и на авансцену выходят новые, но хорошо знакомые нам из новейшей истории России персонажи. Автор в очередной раз заставляет поверить: честь, любовь, преданность, просто человеческое отношение друг к другу прорастают даже сквозь бетон нашей сегодняшней жизни «по понятиям».
Предать жену и детей ради любовницы, конечно, несложно. Проблема заключается в том, как жить дальше? Да и можно ли дальнейшее существование назвать полноценной, нормальной жизнью?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.