Погода - [10]

* * *

Мы с Илаем делаем домашку – задания, размноженные на ксероксе. Школьный учебник по обществознанию написан двадцать лет назад. Называется «Страны и народы». «Мы говорим “коренные американцы”! – возмущается он. – А не “индейцы”! Я думал, Амира индианка из Индии, а она из Бангладеш».

Амира – девочка, в которую он влюблен. Она тоже ОРЕЛ. Рассказываю, что в хрониках из Нового Света колонизаторы писали, что видели пауков с кошек величиной и птиц не больше наперстка. А были звери и растения настолько странные, что они даже не брались их описывать. Но это его не интересует. «Да, Амира из Бангладеш», – повторяю я, и он снова меня слушает.

Вечером на выступлении один эксперт советует, как выжить в природных и техногенных катастрофах. Есть мнение, что в чрезвычайных ситуациях люди паникуют, но это миф. Восемьдесят процентов просто замирают. Мозг отказывается воспринимать происходящее. Это называется реакцией неверия. «Выживают те, кто двигается», – заключает он.

* * *

У входа в пекарню стоит Никола. Она говорит по телефону, но, если посмотрит по сторонам, увидит меня. Я успеваю проскочить. Она убрала телефон и быстро шагает по улице. Но я уже в безопасности; я спряталась в хозяйственном магазине.

И, видимо, зря: теперь хозяин рассказывает, как хорошо раньше жилось во Флэтбуше. Не то что сейчас. Сейчас все изменилось и район уже не узнать. Понаехало всяких новых жильцов из разных мест. Они не понимают, как тут все устроено. У них терпения нет. Иногда приходят и просят продать им «такую штуку», а как она называется, не знают.

Он продолжает дальше описывать меня и «таких, как я». Видимо, чтобы слинять оттуда, придется что-то купить. Однажды я тут уже застряла, когда зашла купить голубой малярный скотч. О чем бы ни рассказывал этот продавец, история всегда грустная; даже если в начале кажется, что все будет хорошо, он умудряется все испортить.

Но сейчас он рассказывает, как любит свой магазинчик и может сказать, где у него лежит каждый винтик и гвоздик. Ему с детства нравились гвоздики и инструменты; он любил их рассматривать, взвешивать на ладони. Но нынешние покупатели – они все привыкли к сетевым магазинам. Им плевать на сервис. И на опыт плевать. И вообще, у них нереалистичные представления о том, что может продаваться в таком маленьком магазинчике. «Кому нужен гипермаркет – пусть едут в гипермаркет!» – возмущается он.

Наконец я покупаю самый дешевый молоток, и он разрешает мне уйти.

* * *

Когда мы с Генри уходим из парка, уже смеркается. Мы чуть не попадаем под машину. Потом та же машина останавливается рядом с нами на светофоре. Брат подходит и заглядывает в окно. «Леди, вы нас чуть не прикончили», – говорит он. Но она даже на него не смотрит. «Ну не прикончила же», – говорит она.

Позже рассказываю об этом случае Марго.

– Ты часто говоришь о брате, – замечает она.

– Мы очень близки.

– Я бы выразилась иначе, – говорит она.

– Как?

– Созависимые, – отвечает она.

* * *

У этой читательницы дочь-наркоманка. Она всегда носит с собой налоксон[6], вдруг придется ее откачивать. Одно время долго не приходила. А теперь рассказывает, как у ее дочери была передозировка. «Я вышла в магазин, – говорит она. – Всего на минуту вышла». Она хочет оплатить штрафы – не сдавала книги несколько месяцев, – но я притворяюсь, что она ничего не должна.

На прошлой неделе у нас был тренинг: учились использовать налоксон. Тренер спросил: когда очнется тот, кого вы откачали, думаете, он поблагодарит вас, что вы спасли ему жизнь? Нет, конечно, – таков был правильный ответ.

Вопрос номер пять в опроснике «созависимы ли вы»: вы часто взваливаете на себя решение чужих проблем?

* * *

Илай сегодня не может усидеть на месте. Качается на стуле, пока я не начинаю на него орать. Он встает поточить карандаш. «Вот бы зима скорее настала», – бормочет он. Внизу на листке с заданием написано, что «отвечать на вопросы нужно полными предложениями».

Эскимосы живут в очень холодных краях. Мы строим дома из дерева и кирпича. Эскимосы строят дома из снега. В холодном краю эскимосов деревья не растут. Тепло ли эскимосу в домике из снега?

«А разве правильно говорить не “инуиты”? – спросила я. – “Эскимос” – устаревшее слово, вроде бы»[7]. Но он меня не слушает. Позже я роюсь в книжках, хочу проверить, все ли я правильно помню. Но ничего не нахожу и хочу уже оставить книги, когда натыкаюсь на коробку со старыми студенческими работами. Когда-то я даже написала половину диссертации. «Одомашнивание смерти: межкультурная мифология» – помню, я гордилась этим названием.

Жду до вечера. У нас с Илаем есть вечерний ритуал. Перед отходом ко сну он рассказывает, как провел день. Потом закрывает глаза, сжимает мою руку и говорит: «Скажи что-нибудь хорошее».

Когда дома были живыми

Однажды ночью дом оторвался от земли и взлетел. Было темно, и видевшие это говорили, что слышали свист и шум, подобный шуму ручья, с которым дом рассекал воздух. Но дом не долетел и до конца дороги: люди, жившие в нем, взмолились, чтобы он остановился. И дом остановился.

Когда дом остановился, у людей не осталось ворвани. Они взяли мягкую свежую порошу и положили в лампы; пороша загорелась.