Погода массового поражения - [35]

[53] 1971 года, к тому же и год моего рождения, купила одну унцию чистого золота с первого гонорара за статью в американском художественном журнале, в фирме «драгоценные металлы гереус» в ганау, точно не зная, как мне сделать произведение из намека на бротарса. и тогда я познакомилась с николь, через пауля. и хотя бы тут сразу поняла: это было моим золотом чистым, моим орлом и моей скорлупой яичной, теперь я по-настоящему могла начать разыгрывать из себя бротарса.

я могла бы это зачитать, хотя и сама не знаю, кто такой бротарс, и даже у Константина, вероятно, не смогу справки навести, несмотря на то что этот парень и был коммунистом, потому что искусство не интересует Константина, в любом случае не такое, я уже по одному имени «бротарс» вижу, хотя, с другой стороны, оно не так уж отличается от «мурун бухстанзангур» — но не знаю, какую-то струнку во мне задело: не только то, что этот текст вдохновил меня писать строчными буквами, против чего штефани уже высказалась, но в итоге так и оставили, потому что другие все же прощают мне мои «выпендры» (штефани) как неофициальной писательнице своего года выпуска

несмотря на эту писанину строчными буквами, которая — сама не знаю почему, но ведь и не все надо уметь объяснять — сразу привлекла мое внимание, когда я впервые увидела текст pay х в каталоге; прозрачность— вот что трогает меня больше всего и что «вся эта несотворенность, которой мы мучимся»: именно так.

«печатайте или выбрасывайте, но если вы это не возьмете, если вы это вырежете, то и остальных моих текстов вам как ушей своих не видать»,

засим я поднимаюсь, поскольку впервые все молчат (только тина вздыхает, как вздыхают, когда упрямствует непослушный ребенок, — как глубоко она хочет в задницу штефани, моя новая защитница?), встаю с пола, сгребаю куртку и прочие вещи и не простившись ухожу. только на лестнице перед испанцем успокаиваюсь, пока горячее солнце жжет мои голые плечи и щекочет спинку носа.

зачем штефани это делает? ответ, конечно, до боли прост: из-за ее ральфа. он не встретится с ней до тех пор, пока она не образумится, так он на это смотрит, она мне даже прямо вчера сказала, какой вывод она из этого делает: он от меня чего-то хочет, «или у вас с ним уже что-то есть, да мне и все равно, подло это и мелко, клади, даже знать этого не хочу», с логикой у нее всегда все в порядке было, мартышка глупая, чтобы у меня что-то с ральфом? с этим помятым ральфиком-пальфиком, наркобароном и молчуном, которого мы обе

013144

поэтому не только возможно, но и очень вероятно, что Константин — черт. не тот самый черт, но один из многих, бывших сынами Божьими, существ-духов, путавшихся с дщерями человеческими, а потом вышвырнутых вон вместе с Люцифером, денницей, сыном зари, гордецом, очень глубоко павших, я, возможно, уже жила однажды, одной из этих дщерей человеческих, о которых читаем в бытии 6,1–8 (сравни также послание иуды 6), и Константин, принявший это имя, дабы насмеяться над первым императором, собравшимся политизировать христианство, забрал меня, вероятно, из ада в свою земную миссию и соблазнил на то, чтобы безбожными деяниями — секс с учителем, исследование запретных тайн арф ангельских американских военных сил, систематичное неуважение отца и матери — потрясти моральный порядок человеческого мира, рядом с чем абсурдное состояние погоды вокруг меня лишь внешний рефлекс — и теперь рассыпаются снежные кристаллы, осколки, становятся концертом бенгальских вспышек, и меня, в состоянии ещенебытия, молодости, перехода, всё пытается раздавить, сжечь, прах должен

гром надвигается на меня как скала, раскатывается в небе над облаками, формы которых обусловлены и установлены haarp, а потом начинает идти дождь из жидкого металла, цвета загубленных

и зубы мои тают как воск

сиять самой вопреки всему этому свету и злу великому?

013146

нет, ну месяц назад я дико переживала, куда пропали мои месячные и, может, я уже беременна, а теперь кровь хлещет из меня, как из свиньи резаной, и это тоже плохо, надо бы

я начинаю расклеиваться, вот в чем проблема, растекаюсь в красную жижу — меня никогда и не было, я всегда это знала, меня выдумал Константин мурун старик, испек в духовке haarp, но теперь уже неприлично растворяться

только сегодня утром, почистив зубы, я сплюнула, и вышла не пенная слюна, а темно-красная, маслянисто-черная густая субстанция, теперь же и из носа кровь все утро, даже не совсем красная, скорее оранжевая, искусственная как маркеры или красители, точнее: оранжевая, как драже «тик-так», ведь есть же апельсины сорта «blood orange»[54], всё как на пластинке ральфа, эта немецкая группа с безумным названием «perzonal war» и названием их альбома: «when times turn red»[55], точно, и теперь вот здесь в коридоре, в золотом свете солнца, посреди танцующих частиц, едва могу идти, джинсы слишком тесны, что за хрень такая, меня косит вправо на рисунки первоклашек, замечаю влажность, эти слишком узкие джинсы тоже были не лучшей идеей, о господи, я опускаю взгляд, черное пятно, и на штанинах и на полу, я шлепаю по собственным красным лужам, и ляпаю рисунки кровавыми руками, и скольжу, как на коньках, у меня брызжет из носа и бурлит в горле, я падаю вперед и хочу кричать, но выплевываю лишь чернильно-черную кровь и хватаю-глотаю — и, наконец, просыпаюсь.