Погода массового поражения - [22]

мусульманка, примерно моего возраста, в платке и черном балахоне, с трудом держит сумку и хотела бы обо что-нибудь опереться, потому что очень уж ее качает, ее мачо берет у нее сумку, ставит ее между ног, но хватается, быстрее нее, как раз за те поручни, за которые она и сама с удовольствием бы ухватилась, так что придется ей теперь держаться за него, супер.

тонкие ноги у нас, девушек, красивы, и им самое место в клеше, у старых мужчин они удручают, а вот и хеппи-энд: мусульманка опирается-таки теперь о поручни, а он, наоборот, пытается балансировать на приземистых ножках, другая мусульманка за две минуты песенками и прибаутками успокаивает своего орущего в коляске малыша, это культурное клише и идеализация, или немецкие матери так действительно не умеют? мы выходим, самый большой напряг — выбраться из трамвая, едва держась на ногах, в сверкающих черных итальянских туфлях.

012032

«не такая уж и плохая идея была, а? мне тоже иногда доверять можно».

она права, моя мама, хотя мне в такую мерзкую погоду такое и в голову бы не пришло, но слово дня: кафе-мороженое. мы здесь на ее машине, в моей до базеля она корячиться бы не захотела, и, кроме того, я ей этого не говорю, но мама и сама знает, что она уже достаточно себе лиз тейлор на вид, чтобы сразу стало ясно, уж она-то знает толк в швейцарских кафе-мороженых — того, кто живет с таким размахом, в «гольф» силой не затащишь.

«ну и что же это за выставка?»

мама достает из сумочки газету, расправляет ее и протягивает мне. там напечатан огромный портрет симпатично-скромно-лукавой, глядящей вверх и вправо девушки в блестящей черной кожаной куртке; напоминает немного все эти штуки с живописью по дереву, которые мы уже смотрели вместе, абсолютный фотореализм — «мам, как звали чувака, на которого ты меня в прошлом году таскала, того с рок-звездами и девушками?»

«франц герч».

«точно, немного похоже на него».

«дело не только в картинах, у этой серии работ с николь целая история, это… там еще и тексты, и фильмы есть».

«типа инсталляции такие?»

«в некотором роде, там все написано».

«мне это лучше сейчас прочесть?»

«могу и рассказать, если тебе интересно».

«в другом случае я бы, наверно, не поехала», перед ней ставят новый молочный коктейль с тропическим декором, она говорит: «портреты николь возникли за три года — последние по памяти и фотографиям. Йоханна раух — молодая художница из, не знаю даже точно откуда, по-моему, она сейчас живет во фрайбурге, была некоторое время в берлине со своим…» «молодая? как я?»

«нет-нет, ей под сорок, а возможно, уже и за сорок, но имя сделала лишь пару лет назад — после этих работ с николь. история увлекательная, загадочная».

девушка на портретах, николь, была подругой некоего типа по имени пауль дебю, с которым художница и сама была вместе в школьные годы, эта самая николь была аутисткой или шизофреничкой, в любом случае ненормальной — но вместе со своим паулем, который был на десять лет ее старше, наверно, само седьмое небо; одно только излучение этого счастья, вместо того чтобы вызвать у художницы ревность, освободило ее каким-то образом от многолетней депрессии и дало совершенно новое основание для работы, в общем, она обоих распрашивала, рисовала, снимала и изучала, а потом у этой самой николь появился от пауля ребенок, девочка, после, когда уже состоялась первая выставка об этой паре, и Йоханна раух заметила, что нравится критикам и зачин хорош в плане карьеры, состояние николь резко ухудшилось: помутнение рассудка, галлюцинации, наверно, из-за ребенка — мама ничего по этому поводу не говорит; да и это не самая удачная идея — обсуждать с собственной матерью вопрос о том, съезжают ли после родов с катушек, в любом случае, бедняжка вскоре совсем тронулась и даже кого-то там серьезно ранила, после этого ее отправили в психушку.

«и там она пропала», говорит мама и продолжает, поскольку вид у меня обалдевший, со злоралным спокойствием потягивать свое пойло, «как это, пропала?» «никто до сих пор не знает — кажется, это было два года назад, — что именно случилось; говорят, она покончила с собой или скрылась вместе с другой женщиной — так или иначе, найти ее не удается».

«а ребенок? и этот… пауль?»

«это самая соль, может показаться пикантным или аморальным: пауль и девочка живут сейчас вместе с йоханной раух, кажется, он даже женился на ней», «думаешь, эта парочка укокошила николь?»

«ну откуда у тебя эти мысли?», таким строгим тоном, крайняя степень дистанции, какую она может выразить. все же я примирительно признаю ее правоту — хоть и щекотливый, но своеобразный хеппи-энд, эта новоиспеченная семья во главе с художницей, своего рода матриархом, у которой

зал не тот, о котором я думала, в базеле, очевидно, больше художественных площадок, чем мне до сих пор казалось благодаря эксперту-матушке. пол небесно-голубой, видео показывают не в привычных минителеящиках на побеленных тумбах, а на трех огромных экранах, с проектором.

николь со своим ребенком, на балконе, сначала против света, потом по свету, и как молодая мать каждый раз по-новому заворачивает ребенка в его одеяльце, а потом отбрасывает назад прядь волос, не желающую спокойно улечься за ухом: это очень нежно, это чертовски трогательно, по правде говоря, но круче всего сами портреты, на огромных подставках или прямо на голой стене, все намного выше человеческого роста, некоторые гламурны, как у супер-звезд, у всех какая-то тихо-радостная, просветленная аура, будто эта женщина узнает обо мне больше, когда я стою перед ее изображением, чем я когда-либо смогу о ней