Погода – это мы - [26]
Самым странным было увидеть дом, где я прожил первые девять лет своей жизни. На этот раз меня подвело не чувство масштаба, а масштаб чувств. Я был уверен, что, увидев этот дом снова через несколько десятков лет, обязательно расчувствуюсь, но на самом деле испытал всего лишь небольшой интерес и через десять минут был вполне рад уйти восвояси.
Несколько лет назад одна художница провела серию длинных интервью с каждым из моих братьев и мной, зарисовывая наши воспоминания о доме нашего детства. «Какого цвета входная дверь? Что ты видишь при входе? Пол голый или с ковром? Сколько ступенек в лестнице на второй этаж? Как выглядят перила? Есть ли на окнах шторы? Сколько лампочек в люстре? (Все ее вопросы задавались в настоящем времени.) Потом она представила три разных плана нашего дома, соответствующих нашим воспоминаниям. Расхождения были ошеломительными: разная конфигурация комнат, разный масштаб, даже разное количество этажей. Как такое возможно? Это было не какое-то здание, куда мы заходили всего несколько раз. Это был дом, в котором нас вырастили. Возможно, ее эксперимент доказал, что полагаться на память можно еще меньше, чем мы думали, или что в детстве мы были слишком заняты, чтобы обращать внимание на то, что нас окружало. Но намного больше тревоги вызывает вероятность того, что дом – который мы считаем неотъемлемой частью историй, которые придумываем сами, и тех, в которые верим, – вовсе не настолько важен, как нам кажется. Возможно, что в конце концов дом – это всего лишь место.
После падения Римской империи на пропитанной кровью земле Колизея расцвели экзотические растения, каких нигде в Европе раньше никогда не видели. Они все росли и росли, покоряя балюстрады и душаˊ колонны. На какое-то время, хотя и не преднамеренно, Колизей стал самым большим в мире ботаническим садом. Семена тех растений случайно выпали из шкур быков, медведей, тигров и жирафов, которых везли из далеких стран на убой гладиаторам. Растения заполнили то место, откуда ушла Римская империя.
Когда мы с бабушкой ходили по выходным гулять в парк, она присаживалась отдохнуть на каждой скамейке – возможно, было бы точнее назвать те воскресенья часами отдыха, прерываемого на секунды ходьбы. Обычно мы сидели молча. Иногда она давала мне жизненные советы: «Женись на той, кто чуточку глупее тебя», «Влюбиться в богачку так же просто, как в бедную», «Раз ты заплатил за хлеб в корзинке, тебе следует его взять». Частенько она клала свою огромную руку мне на колено и говорила: «Ты – моя месть».
Меня всегда озадачивало это ее заявление, и за прошедшие годы я придумал ему несколько объяснений. «Месть» в английском[205] происходит от латинского слова vindicare, что означает «видеть свободным» или «заявлять притязания». Возвращать свободу. Возвращать утраченное. Чтобы полностью отомстить геноциду, целью которого является стереть с лица земли вас и ваш народ, нужно создать семью. Чтобы полностью отомстить силе, которая пытается заявить на вас права и заточить в темницу, нужно вновь обрести свободу, заявить права на свою жизнь. Может быть, когда бабушка смотрела на своих детей, внуков и правнуков, она видела что-то подобное собственному Колизею, полному цветущей, красочной, неповторимой жизни, впечатляющей именно по причине своей невероятности. Если мы начнем борьбу с экологическим кризисом прямо сейчас, будущая жизнь, которой мы дадим возможность расцвести – возвращенная, освобожденная, – сможет выглядеть подобным же образом.
Ответ на вопрос, что именно Лоуэлл столько лет наблюдал и документировал, был получен лишь в 2003 году. Оптик-пенсионер, Шерман Шульц, заметил, что усовершенствования, которым Лоуэлл подверг свой телескоп, превратили его в подобие прибора, которым определяют катаракту. Крошечный диаметр объектива, который, как казалось Лоуэллу, увеличивал четкость изображения наблюдаемых им планет, отбрасывал тени от его собственных кровеносных сосудов и помутнений в стекловидном теле его глаза на сетчатку, делая их видимыми. Волей случая Лоуэлл взял прибор, изобретенный для открытия объектов, наиболее удаленных от глаз наблюдателей, и изменил его, заставив открывать то, что наиболее к ним приближено. Он родился вскоре после промышленной революции – времени, когда человечество Запада самым радикальным образом навязывало Земле свою собственную точку зрения, навсегда меняя ее. Карты, которые рисовал Лоуэлл, представлявшиеся ему картами планеты с умирающей цивилизацией, были картами структур и дефектов его собственных глаз.
Дом, в котором я вырос, не уменьшился в размерах, как не уменьшились и руки моей бабушки. Подобно Лоуэллу, я ошибочно отношу наблюдаемые мною явления к внешним изменениям вместо внутренних. Даже те из нас, кто признает антропогенную природу изменения климата, отрицает, что мы лично ему способствуем. Мы верим, что экологический кризис вызван могущественными внешними силами и поэтому может быть разрешен только могущественными внешними силами. Однако с признания того, что мы несем ответственность за проблему, начинается признание нашей ответственности за ее решение.
От издателя: "Полная иллюминация" — это роман, в котором иллюминация наступает не сразу. Для некоторых — никогда. Слишком легко пройти мимо и не нащупать во тьме выключателей. И еще прошу: приготовьтесь к литературной игре. Это серьезная книга, написанная несерьезным человеком, или наоборот. В общем, как скажет один из героев: "Юмор — это единственный правдивый способ рассказать печальный рассказ".
Новый роман Фоера ждали более десяти лет. «Вот я» — масштабное эпическое повествование, книга, явно претендующая на звание большого американского романа. Российский читатель обязательно вспомнит всем известную цитату из «Анны Карениной» — «каждая семья несчастлива по-своему». Для героев романа «Вот я», Джейкоба и Джулии, полжизни проживших в браке и родивших трех сыновей, разлад воспринимается не просто как несчастье — как конец света. Частная трагедия усугубляется трагедией глобальной — сильное землетрясение на Ближнем Востоке ведет к нарастанию военного конфликта.
Благодаря Фоеру становятся очевидны отвратительные реалии современной индустрии животноводства и невероятное бездушие тех, кто греет на этом руки. Если Вы и после прочтения этой книги продолжите употреблять в пищу животных, то Вы либо бессердечны, либо безумны, что ужасно само по себе. Будучи школьником, а затем и студентом, Джонатан Сафран Фоер неоднократно колебался между всеядностью и вегетарианством. Но на пороге отцовства он наконец-то задумался всерьез о выборе правильной модели питания для своего будущего ребенка.
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
На маленьком рыбацком острове Химакадзима, затерянном в заливе Микава, жизнь течет размеренно и скучно. Туристы здесь – редкость, достопримечательностей немного, зато местного колорита – хоть отбавляй. В этот непривычный, удивительный для иностранца быт погружается с головой молодой человек из России. Правда, скучать ему не придется – ведь на остров приходит сезон тайфунов. Что подготовили героям божества, загадочные ками-сама, правдивы ли пугающие легенды, что рассказывают местные рыбаки, и действительно ли на Химакадзиму надвигается страшное цунами? Смогут ли герои изменить судьбу, услышать собственное сердце, понять, что – действительно бесценно, а что – только водяная пыль, рассыпающаяся в непроглядной мгле, да глиняные черепки разбитой ловушки для осьминогов… «Анаит Григорян поминутно распахивает бамбуковые шторки и объясняет читателю всякие мелкие подробности японского быта, заглядывает в недра уличного торгового автомата, подслушивает разговор простых японцев, где парадоксально уживаются изысканная вежливость и бесцеремонность – словом, позволяет заглянуть в японский мир, японскую культуру, и даже увидеть японскую душу глазами русского экспата». – Владислав Толстов, книжный обозреватель.
В основе нового, по-европейски легкого и в то же время психологически глубокого романа Алексея Поляринова лежит исследование современных сект. Автор не дает однозначной оценки, предлагая самим делать выводы о природе Зла и Добра. История Юрия Гарина, профессора Миссурийского университета, высвечивает в главном герое и абьюзера, и жертву одновременно. А, обрастая подробностями, и вовсе восходит к мифологическим и мистическим измерениям. Честно, местами жестко, но так жизненно, что хочется, чтобы это было правдой.«Кира живет в закрытом северном городе Сулиме, где местные промышляют браконьерством.
Юн Фоссе – известный норвежский писатель и драматург. Автор множества пьес и романов, а кроме того, стихов, детских книг и эссе. Несколько лет назад Фоссе заявил, что отныне будет заниматься только прозой, и его «Трилогия» сразу получила Премию Совета северных стран. А второй романный цикл, «Септология», попал в лонг-лист Букеровской премии 2020 года.«Фоссе говорит о страстях и смерти, и он ищет в них вневременной смысл, поэтому пишет отрешенно и сочувственно одновременно, а это редкое умение». – Ольга ДроботАсле и Алида поздней осенью в сумерках скитаются по улицам Бьергвина в поисках ночлега.
Новинка от Эмили Сент-Джон Мандел вошла в список самых ожидаемых книг 2020 года и возглавила рейтинги мировых бестселлеров. «Стеклянный отель» – необыкновенный роман о современном мире, живущем на сумасшедших техногенных скоростях, оплетенном замысловатой паутиной финансовых потоков, биржевых котировок и теневых схем. Симуляцией здесь оказываются не только деньги, но и отношения, достижения и даже желания. Зато вездесущие призраки кажутся реальнее всего остального и выносят на поверхность единственно истинное – груз боли, вины и памяти, которые в конечном итоге определят судьбу героев и их выбор.На берегу острова Ванкувер, повернувшись лицом к океану, стоит фантазм из дерева и стекла – невероятный отель, запрятанный в канадской глуши.