Погибшая леди - [23]

— Ничего, что могло бы сравниться с вами, миссис Форрестер.

— Глупости. А как у тебя насчет возлюбленных? Есть кто-нибудь?

— Предположим.

— И хороши собой?

— Уж не думаете ли вы, что их несколько? Разве мало одной?

— Одной даже слишком много. Вот если их будет полдюжины, самое лучшее в тебе достанется все-таки нам. А одна заберет себе все без остатка. Впрочем, если бы у тебя была возлюбленная, ты бы сюда не вернулся. А знаешь, как мы тебя ждали? — Она взяла его руку и повернула кольцо-печатку, которое он носил на мизинце. — Уже несколько недель, каждый вечер, когда внизу за лугами проносятся огни поезда, я говорю себе: «Нил едет домой, теперь есть, кого ждать», — она осеклась, как всегда, когда ей казалось, что она сказала лишнее, и шутливо добавила: — Так что, видишь, как ты много для нас значишь. А ты говорил с мистером Форрестером?

— О, да! Полюбовались вместе его солнечными часами.

Миссис Форрестер приподнялась на локте и понизила голос:

— Нил, подумай только! Он ведь не впал в детство, как некоторые считают, но он может часами сидеть, не сводя глаз с этой штуки. Неужели такое удовольствие — следить, как утекает время? Мы все привыкли к движению стрелки по циферблату, но ему почему-то нравится наблюдать, как ползет тень по этому камню. Почему? А сильно он изменился? Нет? Я рада, что ты так считаешь. Ну, теперь расскажи мне про Адамсов и про Джорджа. Какой он стал?

Нил сел на траву и прислонился к дереву. Отвечая на ее быстрые вопросы, он приглядывался к ней. Конечно, она постарела. При ярком дневном свете было заметно, что ее кожа больше не наводит на мысль о белой сирени, а приобрела оттенок слоновой кости, как начавшая увядать гардения. Казалось, тяжелый узел ее иссиня-черных волос еще сильнее оттягивает ей голову. В уголках рта появились морщинки, которых раньше не было. Однако поразительно, как все эти перемены мгновенно забывались, как их полностью заслоняло ее очарование и все теряло значение, кроме того, что перед вами она сама.

— Слушай, Нил, это верно, что женщины теперь курят вместе с мужчинами после обеда? Я хочу сказать — приличные женщины? Мне это не нравится. Это хорошо для актрис, но разве женщина может сохранять привлекательность, если станет вести себя, как мужчина?

— Мне кажется, сейчас такая мода — женщины прежде всего хотят приятно проводить время.

Миссис Форрестер посмотрела на него так, словно в его словах было что-то неприличное.

— Вот именно! Только женщинам это не идет — гимнастика, занятия в колледже и курение после обеда. А тебе это нравится? Разве мужчинам не хочется, чтобы женщины от них отличались? Раньше это ценилось.

Нил рассмеялся. Да, для поколения миссис Форрестер это было самое главное.

— Дядюшка жалуется, что вы больше не заходите к нему, как бывало, миссис Форрестер. Ему не хватает ваших визитов.

— Милый мальчик, да я не выбиралась в город уже шесть недель. Очень устаю. Лошади у нас теперь нет, так что, если нужно в город, приходится идти пешком. А этот дом! С ним столько хлопот! Ведь если я не сделаю, никто ничего не сделает, ничто не сдвинется, если я не сдвину. Вот почему я ухожу сюда среди дня — отсюда дом не видно. Не могу содержать его в таком порядке, как надо бы, у меня просто сил на это нет. Конечно, Бен помогает. Он подметает, выбивает ковры, моет окна, но в доме от этого лучше не становится, — миссис Форрестер внезапно села и приколола шляпу к волосам. — Подумай, Нил, ведь когда мы покупали эту мебель орехового дерева, мы добрались до самого Чикаго. Здесь никак не могли найти ничего достаточно внушительного и тяжелого. Знай я, что настанет время, когда мне придется эту мебель двигать, я бы выбрала что-нибудь полегче, — она встала и расправила помявшиеся юбки.

Они пошли к дому, медленно поднимаясь по длинной и неровной, заросшей травой тропинке между деревьями.

— Вы не скучаете по болоту? — вдруг спросил Нил.

Миссис Форрестер отвела глаза.

— Не очень. Мне некогда было бы туда ходить, да и деньги, которые мы за него получаем, нам нужны. Ведь и тебе, Нил, теперь не до игр? Чтобы преуспеть, надо спешить. Твоему дяде тоже досталось. Он оказался таким неосмотрительным, что теперь его положение ненамного лучше нашего. А деньги очень важная вещь. Усвой это с самого начала, помни об этом и тогда не превратишься в конце жизни в такое посмешище, как многие из нас.

Поднявшись на холм, они остановились у калитки и обернулись, глядя на зеленую аллею, на резкие тени, на падающие веером дрожащие лучи, — они будто раздвигали деревья, открывая взору райские лужайки.

Белой, унизанной кольцами рукой миссис Форрестер дотронулась до руки Нила.

— Скажи, Нил, неужели ты и правда доволен, что вернулся? Очень странно. Мне в твоем возрасте хотелось быть с молодыми, веселиться. Но для нас-то, конечно, твой приезд — счастье, — и она посмотрела на Нила с улыбкой — не лукавой, не жизнерадостной, а нежной, — в ней светилась затаенная печаль. Нечасто она так улыбалась, но Нил помнил эту улыбку всегда. И то же глубокое чувство прозвучало внезапно в тихом голосе, каким миссис Форрестер произнесла эти простые слова. Она быстро отвернулась. Они вошли в калитку и, обогнув дом, направились туда, где сидел капитан. Он любовался розами, пылавшими в лучах заката. Миссис Форрестер дотронулась до плеча мужа: