Погибель королей - [18]

– Привет, красотка. Брось этих слуг, – донесся чей-то грубый голос. – Я хочу провести время с тобой.

Сурдье услышал тяжелые шаги; к ним приближался какой-то большой человек.

Морея глубоко вдохнула и сделала шаг назад.

– Разве ты не видишь, что она устала? Оставь ее в покое. – Возможно, Кирину удалось бы запугать мужчину, будь он на несколько лет постарше и значительно тяжелее, однако сейчас его самого можно было легко принять за бархатного мальчика. Сурдье сомневался, что клиент вообще обратил внимание на его сына.

Сурдье отложил арфу в сторону и протянул свой расшитый лентами плащ-салли в ту сторону, где стояла Морея.

– Госпожа, ваш плащ.

Пока Морея одевалась, Сурдье изменил заклинание, направляя звук в комнате так, чтобы Роарин, вышибала «Вуали», слышал каждое слово. Потенциальный клиент Мореи, возможно, и крупный, но в жилах Роарина текла кровь моргаджей – и ее достаточно для того, чтобы на его руках росли ядовитые шипы. Сурдье по опыту знал, каким грозным может быть этот вышибала.

– У меня есть деньги! Я ничем не хуже других! – возразил человек.

– Эй, сейчас моя очередь! – вступил в разговор еще один голос.

– Потрясающе, теперь вас двое, – сказал Кирин. – Госпожа Морея, вы же сейчас не берете клиентов, верно?

Бусины в ее волосах застучали друг о друга: она покачала головой.

– Нет.

– Ну вот видите, парни, она не работает. Проваливайте. – Только тот, кто хорошо знал Кирина, заметил бы, что его голос дрожит от страха. Эти двое, наверное, настоящие великаны.

– Клянусь яйцами Бертока! Не указывай мне тут, – мужчина подошел поближе.

Даже со сцены Сурдье чуял запах перегара. Музыкант стиснул свою трость и приготовился к тому, что ему, возможно, придется вмешаться.

– В чем дело? – спросил Роарин. Зрители, стоявшие ближе всего к сцене, умолкли.

– Я… э-э… Я хочу провести немного времени с этой девушкой… господин.

– Краднит, ты спятил! Я же первый подошел!

– Разумеется, добрые господа, разумеется, – сказал Роарин, – но это же просто танцовщица. Смазливая шлюшка, да, но всласть с ней не покувыркаешься – она слишком измотана. Пойдемте со мной. Мадам Ола покажет вам настоящих женщин! Они из вас все соки высосут! – Он положил свои ручищи на плечи двух мужчин и повел их прочь.

Сурдье выдохнул и повернулся, чтобы взять арфу.

– Иногда я ненавижу свою работу.

– У вас все хорошо, госпожа Морея? – спросил Кирин.

Молодая женщина застонала и принялась разминать затекшую шею.

– Даже не верится… – Она оборвала саму себя. – Очень мило с твоей стороны – так заступаться за меня… – У нее вдруг перехватило дыхание. – У тебя голубые глаза!

У Сурдье едва не остановилось сердце.

Нет. Будь оно все проклято, нет!

– Я ношу их только по особым случаям, – ответил Кирин. Сурдье чувствовал, что тот улыбается. Ну конечно, он улыбался. Кирин ненавидел, когда люди обращали внимание на цвет его глаз, но теперь их заметила симпатичная девушка, которой он хочет понравиться.

Сурдье призадумался. Откуда взялась эта девушка? Не из королевского дома, это ясно. Сурдье запретил Оле покупать рабов в королевских домах. Риск слишком велик.

– Пойду в сад, прилягу в беседке, – сказала Морея Кирину. – Принесешь мне холодного джоратского сидра? Я умираю от жажды.

– Мы уходим, – сказал Сурдье. – У нас выступление.

– Я принесу вам сидра, прежде чем уйти, – сказал Кирин.

Она выскользнула за дверь. Комната опустела: клиенты, которые остались посмотреть на репетицию, теперь отправились на поиски компании иного рода.

– Нет, Кирин, – сказал Сурдье. – У нас нет времени.

– Папа, я ненадолго.

– Изображать из себя героя, налетать на врага и спасать девушку – не твоя работа. Предоставь это Роарину. – Он понимал, что сейчас говорит сварливым тоном, но не мог остановиться.

– Она забрала твой плащ, – напомнил ему Кирин. – Я его принесу. Ты ведь хочешь прийти к Ландрилу в цветах Гуляк, верно?

Сурдье вздохнул. К сожалению, мальчик был прав: Сурдье нужен этот плащ. Да, это всего лишь отговорка, но это не значит, что она плохая. Музыкант стиснул руку сына.

– Не угощайся сластями, за которые не заплатил. Нам нельзя гневить Олу, ведь только по ее милости мы не ночуем на улице. Есть дюжина хороших музыкантов, которые дадут выбить себе пару зубов за право выступать в «Разорванной вуали». Не забывай об этом.

Его сын вырвал руку.

– Забавно, что Морея с тобой не согласна.

– Не хмурься, мальчик, а то по личику, которое Ола считает таким красивым, пойдут морщины. – Его голос смягчился. – У Ландрила мы должны быть, когда колокола пробьют шесть раз, так что немного времени у тебя есть. Но не задерживайся.

Если его сын и затаил на него обиду, то ее уничтожила радость от одержанной победы.

– Спасибо. – Кирин быстро обнял Сурдье и выбежал из комнаты.

Сурдье остался сидеть там, кипя от злости.

Затем он попросил, чтобы кто-нибудь разыскал Олу.

7: «Страдание» >(Рассказ Кирина)

…не хочу держать в руках этот проклятый камень. Я не хочу и дальше говорить об этом, Коготь. Я даже не помню, на чем я остановился.

А, точно. Я был на борту «Страдания». Большое спасибо.

Ладно.

Первые часы, проведенные на борту корабля, я помню плохо. Моряки вязали узлы, поднимали паруса, кричали, вопили, выводили корабль в море. Почти не обращая на них внимания, я ждал в нашей каюте.