Поэзия - [54]

под нами камень, под нами пень.

Нас кругом трепещут птицы,

и ходят синие девицы.

Но где же, где же нас кругом

теперь отсутствующий гром.

Мы созерцаем часть реки,

мы скажем камню вопреки:

где ты ночь отсутствуешь

в этот день, в этот час?

искусство что ты чувствуешь,

находясь без нас?

государство где ты пребываешь?

Лисицы и жуки в лесу,

понятие на небе высоком, —

подойди Бог и спроси лису:

что лиса от утра до вечера далеко?

от слова разумеется до слова цветок

большое ли расстояние пробежит поток?

Ответит лиса на вопросы Бога:

это все исчезающая дорога.

Ты или я или он, мы прошли волосок,

мы и не успели посмотреть минуту эту,

а смотрите Бог, рыба и небо, исчез тот кусок

навсегда, очевидно, с нашего света.

Мы сказали: да это очевидно,

часа назад нам не видно.

Мы подумали — нам

очень одиноко.

Мы немного в один миг

охватываем оком.

И только один звук

ощущает наш нищий слух.

И печальную часть наук

постигает наш дух.

Мы сказали: да это очевидно,

все это нам очень обидно.

И тут мы полетели.

И я полетел как дятел,

воображая что я лечу.

Прохожий подумал: он спятил,

он богоподобен сычу.

Прохожий ты брось неумное уныние,

гляди кругом гуляют девы синие,

как ангелы собаки бегают умно,

чего ж тебе неинтересно и темно.

Нам непонятное приятно,

необъяснимое нам друг,

мы видим лес шагающий обратно

стоит вчера сегодняшнего дня вокруг.

Звезда меняется в объеме,

стареет мир, стареет лось.

в морей соленом водоеме

нам как-то побывать пришлось,

где волны издавали скрип,

мы наблюдали гордых рыб:

рыбы плавали как масло

по поверхности воды,

мы поняли, жизнь всюду гасла

от рыб до Бога и звезды.

И ощущение покоя

всех гладило своей рукою.

Но увидев тело музыки,

вы не заплакали навзрыд.

Нам прохожий говорит:

скорбь вас не охватила?

Да музыки волшебное светило

погасшее имело жалкий вид.

Ночь царственная начиналась

мы плакали навек. [57]

Осип Мандельштам, 1891-1938

              ***

Жизнь упала, как зарница,

Как в стакан воды ресница.

Изолгавшись на корню,

Никого я не виню…

Хочешь яблока ночного,

Сбитню свежего, крутого,

Хочешь, валенки сниму,

Как пушинку подниму.

Ангел в светлой паутине

В золотой стоит овчине,

Свет фонарного луча —

До высокого плеча.

Разве кошка, встрепенувшись,

Черным зайцем обернувшись,

Вдруг простегивает путь,

Исчезая где-нибудь…

Как дрожала губ малина,

Как поила чаем сына,

Говорила наугад,

Ни к чему и невпопад.

Как нечаянно запнулась,

Изолгалась, улыбнулась —

Так, что вспыхнули черты

Неуклюжей красоты.

Есть за куколем дворцовым

И за кипенем садовым

Заресничная страна, —

Там ты будешь мне жена.

Выбрав валенки сухие

И тулупы золотые,

Взявшись за руки, вдвоем,

Той же улицей пойдем,

Без оглядки, без помехи

На сияющие вехи —

От зари и до зари

Налитые фонари. [207]

1925

Николай Заболоцкий, 1903-1958

ПЕСЕНКА О ВРЕМЕНИ

Легкий ток из чаши А

Тихо льется в чашу Бе,

Вяжет дева кружева,

Пляшут звезды на трубе.

Поворачивая ввысь

Андромеду и Коня,

Над землею поднялись

Кучи звездного огня.

Год за годом, день за днем

Звездным мы горим огнем,

Плачем мы, созвездий дети,

Тянем руки к Андромеде

И уходим навсегда,

Увидавши, как в трубе

Легкий ток из чаши А

Тихо льется в чашу Бе. [131]

1933

Игорь Чиннов, 1909-1996

                   ЭЛЕГОИДИЛЛИИ

Ветер воспоминаний тревожит увядшие письма,

на острове воспоминаний шумят сухие деревья.

Призракам, старым, не спится в небесной гостинице ночи.

Там забытое имя ложится на снег синеватою тенью,

и тени веток сложились в неясную надпись. Я не знаю

языка загробного мира. Я видел в Британском Музее

черную египетскую птицу. Вот она — сидит неподвижно.

Желтый глаз, как маленькая луна. Она более птица,

чем все птицы на свете.

Вечером на Гаваях я проходил между сучьев

окаменелого леса. Было безлюдно, мне захотелось

услышать хотя бы тик-тик моих часов. Но они

остановились из уважения к вечности. Нет,

я не намекаю на сердце, я говорю

о тишине бессоницы, увядших письмах.

Если зажечь их, в камине будут оранжевые бабочки,

лазоревые бабочки, синие бабочки, черные бабочки,

тени забытого имени, маленькие саламандры. [341]

Михаил Еремин, 1937

                    ***

Не потому ли не остановить мгновения,

Сколь ни было бы оное прекрасно,

Что время как побочный

Продукт при сотворенье мира

Сопутствует луне и солнцу — сутки, месяц, год.

Но что греха таить, куда как соблазнительней

Гипотезы и домыслы, и грезы

О реверсивном времени. [121]

2012

^{ТАКЖЕ СМ.:}

^{Шамшад Абдуллаев (6.5),}

^{Леонид Аронзон (7.1),}

^{Даниил Хармс (8.2),}

^{Борис Слуцкий (11.2),}

^{Александр Введенский (18.2.1),}

^{Алексей Парщиков (18.2.1),}

^{Александр Еременко (23.3).}

7.2.2. Историческое время

Особую роль в конструировании времени в поэзии играет историческое время. Это может быть осознание событий исторического прошлого или будущего как своих личных событий (в отличие от исторической прозы или исторического кино, которые рисуют события исторического прошлого как объект или картину). Но бывает и обратное — осознание событий своей частной жизни как вневременных, общих, принадлежащих всем:

Уходящее лето, раздвинув лазоревый полог

(Которого нету — ибо сплю на рогоже — девятнадцатый год…)    [344]

Марина Цветаева

С этой точки зрения настоящее воспринимается поэтом как историческое время. Так, Александр Блок в поэме «Двенадцать», сознавая историчность происходящего, основывает свою поэтику на слушании