Поэзия и проза Древнего Востока - [166]

Из манихейской литературы

Притча о хозяине и работнике [896]

…И вот произошел спор, который они не могли уладить. На следующий день они предстали перед судьей. Владелец жемчуга сказал:

— Господин, я нанял этого человека на один день за сто золотых динаров, чтобы он сверлил мой жемчуг. Он не сверлил жемчуга, а теперь требует у меня оплаты.

Работник сказал:

— Господин, когда сей благородный человек увидел меня на базаре, он меня спросил. «Эй, какую работу ты можешь делать?» Я ответил: «Господин, какую бы работу вы мне ни приказали делать, я ее выполню». Когда же он привел меня в свой дом, то приказал мне играть на чанге. До наступления ночи я играл на чанге по приказу хозяина.

Судья решил:

— Ты нанял этого человека на работу, почему же ты не приказал ему сверлить жемчуг? Почему же ты вместо этого приказал ему играть на чанге? Работнику следует уплатить сполна. Если же тебе нужно сверлить жемчуг, дай ему других сто золотых динаров, и он будет сверлить твой жемчуг в другой день.

Итак, владелец жемчуга должен был уплатить работнику сто золотых динаров, жемчуг остался несверленным до другого дня, а сам он преисполнился стыда и сокрушения.

Мудрец истолковал рассказ этот так: сведущий в искусствах и ремеслах есть [тело]. Сверлильщик жемчуга — это тело. Сто динаров означает жизнь длиною в сто лет. Владелец жемчуга — это душа, а сверление [?] жемчуга означает благочестие.

Из «Притчи об обманчивости пяти чувств» [897]

Вот врата глаз, когда видением обманчивым они ошибаются. Как человек, что в пустыне видит и город, и деревья, и воду, и еще многое. А это дэв ему показывает все это и губит его.

Или как замок на скале, к которому враги и подступиться не в силах. Тогда они устраивают зрелище: песен не поют и пляшут. И вот те, что внутри замка, зрелищем этим прельстились, а враги уж подходят с тыла — и замок захвачен.

Вот врата ушей. Как человек, что шел столбовою дорогой со множеством сокровищ. Тогда два вора стали у его уха и завлекали его красивыми речами. Они отвели его в укромное место, убили его и сокровище унесли.

Или как девушка красивая, что в замке была заперта, и — человек лживый у подножия стены столь красивую песню пел, что девушка та умерла от горя.

Вот врата обоняющего носа. Это как слон, что с вершины горы по запаху цветов учуял шахский сад и ночью с горы свалился и погиб.

Фрагмент о Древе света [898]

Солнце яркое и луна светла

Блестя сверкают от ствола Древа,

Птицы на заре играют радостно,

Играет голубь, с ним птицы разные,

Голоса поют, [и хоры] девичьи.

Фрагмент о Земле света [899]

Земля света — самосущая, вечная, чудотворная; высота ее непостижна, глубина ее неподвластна взгляду. Никакому врагу, никакому злоумышленнику по этой земле не пройти. Ее божественная поверхность — из алмазного вещества, которое никогда не разрушится. Все прекрасное порождено землею: холмы, нарядные, красивые, сплошь покрытые цветами обильными; деревья, плоды которых не падают, не гниют и не знают червоточины; ключи, вечно точащие божественную влагу, исполняющую все царство света, луга и рощи; бесчисленные дома и дворцы, троны и ложа, которые существуют бесконечно, от века и до века.

Фрагмент о вознесении Мани [900]

[4] Подобно властелину, который оружие и одежду снимает и другую царскую одежду надевает, так и [5] Апостол света[901] снял нательные боевые доспехи, и воссел в корабль Света, и воспринял божественное одеяние, диадему [10] Света и прекрасный венец, и с великой радостью, вместе с божествами Света, что сопровождали его справа и слева, при звуках чанга и [15] радостной песни полетел с божественной мощью, словно молния быстрая и видение блестящее, спеша к Столпу восхода [20] Света и Луносфере, к месту божественного сборища, и остался у отца Ормузда-бога.[902]

Древнееврейская литература

Вступительная статья И. Дьяконова

I

Для своего понимания всякая литература требует знакомства с историей народа; из-за очень специфичных условий сохранения памятников древнееврейской литературы это требование является в данном случае особенно необходимым.

В древности евреями[903] первоначально называлась группа западносемитских племен, по-видимому, выселившихся в XVI–XIV вв. до н. э. из северномесопотамских степей в Сирийско-Аравийскую полупустыню. Часть из них, отделившись от прочих, не позже начала XIII в. до н. э. осела к востоку и югу от Мертвого моря и, смешавшись с местным населением, создала здесь свои государства; перейдя к оседлости, жители этих государств (аммонитяне, моавитяне и эдомитяне, или идумеи) перестали причислять себя к евреям, а так продолжали называть себя обычно лишь люди из тех племен той же группы, которые долее других сохраняли образ жизни неоседлых скотоводов, — может быть, лишь с подсобным земледелием, игравшим незначительную роль. Эти племена пользовались самообозначением 'ибри́, «еврей», главным образом в общении с иноплеменниками, между собой же чаще называли себя различными — более дробными или же сравнительно широкими — родо-племенными обозначениями. Среди потомков этих племен прочно держалось предание о том, что предки их переселились из Месопотамии через Палестину на территорию, контролировавшуюся египетскими фараонами, и должны были исполнять египетские строительные и другие повинности, пока не были выведены в Синайскую пустыню вождем Моисеем. Поскольку такое предание пока не нашло ни древних письменных, ни археологических подтверждений, постольку мы должны считать его легендарным. Во всяком случае, к XIII в. до н. э. к югу и юго-востоку от Палестины из еврейских скотоводческих племен образовался племенной союз с общим культом бога Яхве, принявший название «Израиль» («бог сражается»)