Поэзия Африки - [19]

и дорогу мы устилаем звездами,

и звезды бросаем горстями

в тусклую ночь, в ночь вашего цвета,

маски…

Маски!

Маски во мгле усыпальниц,

маски на перекрестках, маски

на пьедесталах,

маски в гробах.

Мы будем всегда загадкой для вас,

ибо мы — дети Солнца.

Голова Они — верховного правителя Ифе (Нигерия). Бронза. Высота 29 см. Нигерийский музей

И… Перевод М. Ваксмахера

И был

день,

и была ночь, мерцали звезды

и пели птицы,

была любовь, были Авель и Каип,

дубина

и пятна крови

на белых одеждах Земли.

Был крик среди дня

и вопль в ночи.

И пожар на земле.

И змея,

и две змеи,

и десять змей

на полях,

площадях,

в городах, —

сотни, тысячи змей

и разбойничий посвист

беды.

И были головы турок,

головы мавров,

и головы скалили зубы

на кончиках копий и пик,

И была война,

война всем неграм

Африки, Азии, и Европы,

и Австралии, и обеих Америк,

война всем неграм,

что стыли в грезах,

витали в сказках,

в кровавых венках

и пестрых масках,

война всем неграм,

забитым, темным,

всем неграм бедным,

всем неграм беглым,

война их пляскам,

их песням,

сказкам.

И было то, что вы знаете сами:

голод

и жажда,

ладан

и кляп,

вулкан

и молчанье,

и тучи крови,

молнии крови,

ливни крови,

равнины крови,

потопы,

окопы, костры, стервятники, ямы,

кораблекрушенья в открытом море,

и негры белых,

и негры негров,

и черно-белые негры,

и турбины,

и жабры,

и обитатели жидкого ила,

и опрокинутые пироги,

и утонувшие в луже люди,

и задохнувшиеся

под открытым небом,

И было

великое

пораженье

Разума и Любви.

Тысячелетняя ночь была,

багровая,

черная,

белая ночь.

И была над расцветшей вновь землей

ясная радуга,

и она увенчала

Вас и Меня,

радуга, которая нас замкнула

в круг единый

общей судьбы.

Ветер Перевод М. Ваксмахера

Ветер

над сонной рекою

тайком подбирает

сны рыбаков.

Ветер

на скатерти озера,

расшитой кувшинками,

в букет собирает

шутки и смех

девушек-водоносов.

Ветер

на тропах лесных

и в траве луговой

урожай собирает

песен крестьянских.

Ветер

с кустов и цветов

дань собирает:

ароматы лесные,

у края деревни

наряжается ветер,

прихорашивается,

и садится

на крыши дремлющих хижин,

и в очагах раздувает

прикорнувшие угли.

Ветер

на пальцах считает

сновиденья людские.

Ветер

ветвями деревьев качает,

убаюкивая детей.

Ветер

свищет в оврагах,

летит над морями, горами

и садится на миг отдохнуть

у двора постоялого.

Ветер

по древним дорогам земли,

по обочинам времени

тащит

жатву воспоминаний.

ГАМБИЯ

ЛЕНРИ ПИТЕРС [45]

«Осенняя улица…» Перевод В. Рогова

Осенняя улица

Катится за окном

Мой зов заглушен

Пыльным дождем

Деревья острижены

Дремлют в дыму труб

Опускают плечи

Каштан и дуб.

Их сожженные руки

Тянутся разом

За своею долей

Объятий солнца.

И только редкие

Золотые слезы

Еще оплакивают

Смерть Лета

Тряся слабыми кистями

Не пугайте

Слабых птиц —

Все в ожидании.

На мостовых ослизлых

Переломанные листья

Бывшая пышность Весны

Балдахин Лета

Дрожа надвигаются

В исступлении смерти

Войска Наполеона

К снежной могиле

А за ними подобны

Каретам «скорой помощи»

Старухи палками

Тычут в свои гроба

Ищут шаг последний

В котором явлена

Смерть неизбежная

Как паденье листьев

А через дорогу

Пылкие юные бедра

Потеют немыты до весны

Запахи новых и тлеющих лет.

Я усаживаюсь в кресло на колесиках

Вывешиваю легкие сушиться

В табачном дыму

И жду нового года.

«Каждый раз когда запирая ворота…» Перевод В. Рогова

Каждый раз когда запирая ворота

Вывешивают запрет

На табличках стальных

О том что любви предаваться нельзя

После восьми кто-то

Сорвет непременно их.

Каждый раз как надменно сочтет меньшинство

Что все оно знает

И во всем установит лад

Ленивые толпы спешат

На место поставить его.

Везде на запрете запрет

Говорят как ты должен быть одет

Предпишут прическу и галстука цвет

Даже учат тебя умирать

И что делать попав на тот свет.

«Первая Роза…» Перевод В. Рогова

Первая Роза

Бела иль красна

Как зародыш в яйце

Свернула она

Лепестки аккуратно

За слоем слой

Под живыми росинками

В безупречном балансе

Того что придет

В полном могуществе

Сдержанного аромата.

«Забытая песня…» Перевод В. Рогова

Забытая песня

Под грудой яиц

Где разбился голос

Еще не наученный речи

До того как годы сна

Когтями птиц

Разметали нервы

И память медом пропитана

Сочилась из

Пронзенного мозга.

Я знаю тебя не смирить

Когда резкий смех умирает

И долгая ночь

Наполняет легкие

Свежим воздухом

Когда усталый ум

Узнает хилую тишину

Я отделяю желток

Ставший нежным от лет

Безгласно лежащих

С моей забытой песней.

ГАНА

КОФИ АВУНОР [46]

Море пожирает землю у моего дома Перевод Андрея Сергеева

В городе море чувствует себя как дома —

Врывается прямо в жилища,

Уносит дрова от очагов

И по ночам возвращает их на волнах.

Море пожирает землю у моего дома.

Оно пожрало уже много домов.

Однажды оно ворвалось в непроглядной ночи,

Разрушило глинобитные стены

И прочь унесло всех домашних птиц,

Все миски, горшки и ложки.

Море пожирает землю у моего дома.

Рыдают дома под ударами волн,

Женщины оплакивают погибших

И призывают всех богов на свете

Защитить их от гнева моря.

Аку стоит там, где стоял ее дом,

Ее двое детишек дрожат от холода,

А она прижала руки к груди

И безутешно рыдает.

Ей не пришли на помощь предки,

И боги покинули ее в беде.

Было ненастное воскресное утро,

Буря ярилась,

Козы и куры барахтались среди волн,

Неумолимых волн жестокого моря.

А темные воды бились, бились о берег,

И над глубокими низкими стонами женщин

Стоял вечный рокот живого моря.