Поездом до рассвета - [3]

А впереди еще какая-то статуя торчит из-под снега!

— Идите к статуе! Я рядом! Буду махать вам рукой!

— Иду!

Вытерев заплаканные глаза, Пэм двинулась к изваянию, которое по мере приближения ей удалось разглядеть: это была женская фигура, с ног до головы закутанная в драпированную ткань так, что из-под каменных складок выглядывали лишь одни глаза да тонкие пальцы. Казалось, эта женщина замерзла не меньше, чем Пэм, а потому пыталась закрыться своей накидкой от ветра и снега.

Идти по сугробам было невероятно трудно, но Пэм сцепила зубы и мысленно твердила себе, что справится. Ее сапожки на тонкой подошве, не рассчитанные на подобные прогулки, очень быстро промокли, и она с досадой подумала, что можно было бы одеться попроще. Все равно соблазнять уже некого — Брэду куда интереснее проводить время с Люси.

Вскоре Пэм увидела еще одну женскую фигуру — на этот раз вполне человеческую, из плоти и крови. Женщина помахала Пэм рукой. Расстояние между ними было незначительным, но из-за непрерывно метущего снега и сугробов, в которых увязали ноги, оно показалось Пэм огромным.

Преодолев его, Пэм наконец смогла разглядеть свою подругу по несчастью. Ею оказалась симпатичная подтянутая женщина лет сорока пяти. Она поприветствовала Пэм ободряющей улыбкой.

— Ничего, выберемся, — поспешила она утешить Пэм. — Там, впереди, стоит какой-то здоровый дом. Кажется, мы с вами попали на территорию особняка. Только, убей бог, не пойму, как я забралась сюда, не увидев ворот.

Пэм посмотрела в ту сторону, куда указывала женщина. За сетью заснеженных ветвей действительно виднелось трехэтажное здание из красного кирпича с белой крышей и невысокими колоннами.

— Я тоже не видела ворот, — кивнула Пэм подруге по несчастью. — Надеюсь, дом не местный музей. В это время подобные места обычно закрыты.

— Ничего, достучимся до сторожа. В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выпустит. Вот и нас не прогонят. Мне показалось, что на втором этаже горит свет. Это хороший знак.

— Надеюсь, — кивнула Пэм, и обе женщины направились в сторону загадочного здания. — А как вы здесь оказались?

— Гуляла по городу, забрела в парк, а потом начался этот снегопад, и все пропало из виду. А вы?

— Ушла от мужа, — честно призналась спутнице Пэм. В конце концов, с этой незнакомкой, они, скорее всего, видятся первый и последний раз в жизни. — Выскочила из такси и побежала куда глаза глядят, оставив своему благоверному весь багаж. Хоть он и порядочная свинья, — немного подумав, добавила Пэм, — я надеюсь, что хоть с ним-то все в порядке.

— И с нами все будет в порядке.

Пэм ожидала, что подвергнется пристрастному допросу, но женщина и виду не подала, что хочет ее о чем-то спросить. Если спутница Пэм и была любопытной, то решила приберечь свои расспросы для более уместной обстановки.

— Кстати, меня зовут Марта, — представилась незнакомка.

— Очень приятно, Марта. А меня — Памела, но все зовут меня Пэм. — Произнеся это, Пэм почувствовала, что окончательно увязла в снегу. Сапог не выдержал битвы с очередным сугробом и безнадежно застрял.

Марта пришла ей на выручку, и они вместе вырвали злополучный сапог из сугроба.

— Да, вы явно не на прогулку собирались, — улыбнулась Марта, покосившись на изящную обувь Памелы. — Зато сразу видно, что у вас хороший вкус.

— Спасибо, — улыбнулась польщенная Пэм хоть и несвоевременному, но все же комплименту.

— Женщина всегда должна оставаться женщиной. Даже если она попала в такую передрягу, как мы.

— Мой муж бы с вами поспорил, — вздохнула Пэм. — Он, наоборот, считает, что можно выглядеть, как чучело, лишь бы было удобно.

— Типично мужская точка зрения, — улыбнулась ей новая знакомая. — Они могут позволить себе не отличаться от обезьяны, не понимают, почему мы выбиваемся из сил, чтобы быть красивыми и не стареть, а когда мы, следуя их советам, забываем о своей внешности, называют нас толстыми старыми коровами.

— В самую точку, — просияла Пэм, позабыв о насквозь вымокших ногах. — А когда я говорю об этом Брэду, он намекает, что у меня паранойя. «Социальная паранойя» — вот как он это называет.

Болтовня скрашивала путь, и расстояние до спасительного места показалось обеим короче, чем они себе представляли. К концу пути женщины уже перешли на «ты», и Пэм почувствовала себя уже не такой одинокой.

Очень скоро они поднялись на крыльцо дома, казавшееся совсем маленьким из-за низкой треугольной крыши, неизвестно зачем прилепленной над самой дверью. Старая постройка была сделана добротно, но без затей, поэтому одинокий дом казался унылым и негостеприимным.

— Где фанфары и трубы? — весело полюбопытствовала Марта, которой, казалось, все беды и невзгоды были нипочем. — Мы пришли, открывайте же двери! Ну и где тут звонок? Ты не видишь звонка, Пэм? — повернулась она к спутнице, у которой уже зуб на зуб не попадал от холода.

— У-у, — клацая зубами, покачала головой Пэм. — Может, надо постучать?

— Стучать? В эпоху технического прогресса?! — возмутилась Марта, разглядывая широкую деревянную дверь. — Странно, ей-богу. Ах, вот оно что… — Марта встала на цыпочки и дернула за толстую веревку, болтавшуюся под самым козырьком, накрывавшим крыльцо. Из-под козырька раздался звон сразу нескольких колокольчиков. — Любопытный человек, этот хозяин. Если хотите ко мне попасть, надо постараться.