Поездка в Новгород-Северский - [38]

— Так что? — сказал Наливайко. — По коням? Вы не будете возражать, Матвей Кузьмич, если мы отвезем вас, а заедем, как вчера, под вечер. Мы вам мешать не будем, да кое-что и у себя подчистим.

— Конечно, — сказал Матвей Кузьмич, — но сегодня суббота, как там, на заводе?

— Все, как мы думаем, нужные вам люди на месте, — сказал Наливайко. — Вы ж не каждый день приезжаете.

В министерстве постоянно бывали представители объединений, директора заводов, и вели они себя достаточно скромно, ничем не стремились выделиться, шутили, стараясь расположить к себе сотрудников, терпеливо ждали в приемных, чтобы встретиться с руководителями министерства. Но, вторично войдя в кабинет директора, где он был вчера, Матвей Кузьмич вдруг почувствовал, что каждый в отдельности, не в стенах министерства, эти люди имеют власть, руководят из просторных кабинетов и ведут себя по-другому. Как будто жизнь — это особая сцена, на которой оставаться самим собой нельзя, нужно играть определенную роль, и чем искуснее ты ее играешь, тем больше можно сорвать аплодисментов; дома ведешь себя иначе, нежели на работе, а в гостях у подчиненных — по-иному, чем в гостях у высокого начальства.

Матвей Кузьмич повел себя в кабинете директора на этот раз уверенно. Он тут же отпустил Трофимова и Наливайко, а сам начал беседу с директором. Кое-что о заводе он уже знал, а поскольку, долго работая в министерстве, мог многое понимать, сравнивать, поэтому разговор для обоих был не пустой. Он интересовался трудностями завода, что, по мнению директора, еще не сделало, хотя могло сделать, министерство. В то же время Матвей Кузьмич чувствовал, что тот теперь — хотя был любезен, улыбался — остерегается его, и, видимо, он же и попросил Наливайко уладить инцидент с отчетом. А теперь, подумал Матвеи Кузьмич, он уже знает, что все обошлось.

И директор почувствовал, что этот человек из министерства кое-что понимает… И еще удивило директора, что вчера Матвей Кузьмич был тихий, мягкий, как думалось, покладистый, а сегодня — совсем другой. «Все они, из Москвы, наверно, такие, — подумал он, — палец в рот не клади: сначала присмотрятся, тихо обмозгуют, а потом как уцепятся, начнут терзать, только клочья летят…»

Вот так они и вели разговор, деловой, в чем-то даже полезный, особенно для Матвея Кузьмича, и в то же время похожий на обмен мнениями двух сторон на нейтральной территории. Причем атакующей стороной был, несомненно, Матвей Кузьмич, что было приятно ему.

Открылась дверь, в кабинет вошел начальник производственного отдела. Извинившись, он обратился к директору по срочному делу. А из-за облаков появилось солнце, свет хлынул потоками в три больших окна, и все засияло в кабинете: светлый паркет, полировка на столах — длинном, для заседаний, и поперечно приставленном к нему — директорском; все как-то выступило из полусвета, прояснилось. Матвей Кузьмич заметил, что директор стал другим, говорил отрывисто, и взгляд его из-под толстых очков был далеко не теплый. А потом, когда начальник отдела вышел, он снова стал любезным, улыбнулся Матвею Кузьмичу, словно извиняясь за непонятливых подчиненных, что прервали такую приятную беседу. И Матвей Кузьмич почувствовал свою силу перед этим человеком, который не может быть с ним таким же, как с подчиненными, жестким.

— А теперь, Алексей Силыч, разрешите продолжить мне работу, — сказал Матвей Кузьмич.

— Да, конечно, — ответил директор, — мы — все мои замы, я, главный инженер, — мы все здесь к вашим услугам. Уж, наверно, вы у нас тут бог знает что накопали! — дружески улыбнулся он, но не раскованно, а с напряжением.

— Пока ничего особенного, работаете вы неплохо.

Оба встали. Матвей Кузьмич взглянул на директора:

— Несомненно, всякое бывает в работе, — намекнул он, — но главное — конечный результат.

— Наверно, тот ошибок не допускает, кто не работает, — сказал директор.

Выдержали оба паузу, глядя друг на друга.

— И вы, Матвей Кузьмич, совершенно правы, — директор на миг опустил глаза, — главное — конечный результат. — Снова взглянул на Матвея Кузьмича и нажал кнопку: — Сейчас, если вы не возражаете, мой зам. вас проводит…

«Почему я так сказал? — думал Матвей Кузьмич, приближаясь к тому кабинету, где вчера работал. — Почему конечный результат — главное в работе. Это же такая удобная ширма. Впрочем, что это я… все правильно, никаких сомнений!»

В четыре часа Трофимов и Наливайко приехали на завод, и все собрались в кабинете директора. Там побеседовали, причем Матвей Кузьмич уже указал Трофимову и Наливайко, что, на его взгляд, еще не сделало объединение по последнему постановлению коллегии министерства.

Простившись с директором завода, они поехали в гостиницу. Наливайко достал какие-то свертки из машины, все это было принесено в номер, оказалось на столе. Потом он же открыл холодильник и весело, с удивлением воскликнул:

— Матвей Кузьмич! Да вы сюда не заглядывали! Вот завод проверяли, а его продукцию не проверили… Главное — конечный результат! Но мы исправим положение.

«И этот про конечный результат», — подумал Матвей Кузьмич, но, чтобы не бездельничать, стал открывать консервы. Все шутили, были оживлены, и мыслей у Матвея Кузьмича не стало…