Поезд смерти - [21]

– Сара, ты знаешь, что происходит в зданиях G и H?

– Откуда? У меня же нет допуска.

– Но ты перепечатываешь бумаги Трейнера, подшиваешь их, отвечаешь на телефонные звонки. Ты должна многое знать.

– Конечно, кое-что до меня доходит. – Разговор начинал ее беспокоить. – Мы болтаем за обедом, сплетничаем... Людям свойственно любопытство.

– Что ты знаешь о “манекене”?

– Только то, что он очень опасный. Я видела техников в таких костюмах, как у космонавтов.

– Кто такой Ареф? Он военный?

Она медленно кивнула.

– Полковник Ахмед Ареф. Месяц назад я была в кабинете Трейнера и видела справку о нем. Он из министерства обороны Ирака. Поклянись, что никому не проболтаешься о том, что я тебе сказала.

– Я так и думал! А этот другой, Ваннеман?

– Не знаю. Какой-то агент или маклер. А в чем дело? Что, это так важно?

– Я думаю, Трейнер хочет продать “манекен” Ираку, чтобы тот использовал его против Ирана. Если он окажется в руках одной из воюющих сторон... Это в тысячу раз хуже, чем... В общем, я не могу этого допустить.

– Это газ? Ядовитый газ? Гил ее не слышал.

– Не верится, что Дрэглер знает о происходящем, – продолжал он. – Интересно, в последнее время старик появлялся на заводе?

– Нет, он несколько месяцев отдыхал на Гавайях и только что вернулся. Наверное, скоро опять начнет свои еженедельные посещения. Хотелось бы мне съездить на Гавайи, а то я нигде не была.

Гил ничего не ответил. Потирая рукой подбородок, он погрузился в раздумье.

Она погладила его по волосам.

– Ты как скороварка! Скажи мне, что тебя беспокоит? Иначе ты взорвешься, и вместе с тобой рухнут стены и потолок. Расскажи мне все. А потом я сделаю тебе массаж.

Гил опять лег на спину и, прижав кулак ко лбу, начал говорить. Он рассказал, как погибла маленькая обезьянка, рассказал о “манекене” и тех чрезвычайных предосторожностях, которых требует работа с ним, о том, как один-единственный раз побывал в здании F, которое обычно называли “аквариум”. Впечатления, вынесенные им оттуда, были столь тягостны, что нередко тревожили его сон. “Аквариум” представлял собой лабиринт из стеклянных сосудов, наполненных водой, залитый мертвенным голубоватым светом. Там проводились исследования токсинов и ядов, добываемых из самых ядовитых существ. Он видел мрачную бородавчатковую рыбу, редкого морского кота из Сиамского залива, почти прозрачную медузу, которая водится только в одном месте Большого Барьерного рифа, разнообразных ядовитых морских змей, угрей и ракообразных. Его провожатым в этой “пещере ужасов” был сутулый и лысый начальник исследовательского отдела Эверетт Ордман. Остановившись возле сосуда с наклейкой “Crescasfuras”, он с особым почтением посмотрел на его обитателя.

“Мадагаскарский двустворчатый моллюск, – приглушенно сказал Ордман, – из которого получают “манекен”. Думаю, у русских таких нет. Во-первых, они водятся только вдоль узкой полоски скалистого берега, к которому не могут подойти корабли, а во-вторых, местные жители ни за какие деньги не соглашаются нырять за ними”.

Гилу пришлось всматриваться в песчаное дно сосуда, чтобы разглядеть животное, которое почти полностью сливалось с песком, размером оно было не больше блюдца. “Такой незаметный двустворчатый моллюск, – продолжал Ордман, – а какая в нем заключена сила! В крошечном мешочке на ложноножке содержится капля яда, которой достаточно, чтобы парализовать кита. Пятнадцать лет я охотился за этим созданием, которого большинство морских биологов считало мифом местных племен. Когда я его нашел, я был так рад, что... у меня просто не было слов! Подумать только! Я обнаружил яд более сильный, чем все, что может быть синтезировано лабораторным путем!”

“Манекен”, – объяснял старый ученый, – это близкое производное вещество. При всей своей силе он в два раза слабее исходного материала”. Ордман рассказал о методе клонирования – длительном и трудоемком процессе, сходном с выращиванием кристаллов в химическом растворе. Достаточно нескольких граммов яда моллюска при нужной температуре, чтобы началась реакция. “Вы знаете химию, – серьезно сказал Ордман. – Может быть, вы придумаете более быстрый способ”.

Гил никогда больше не заходил в здание F, старался не встречаться с Ордманом. Позднее ученый сам нашел более быстрый способ воспроизведения яда и получил его газообразную форму, названную “манекен”, хотя всех подробностей Гил не знал. Экскурсия по “аквариуму” состоялась через месяц после его приезда сюда, а сейчас, через одиннадцать месяцев, уже имелась технология промышленного производства “манекена”. В здании М ожидали наполнения десять пятисотгаллоновых сосудов высокого давления, еще больше их находилось на сборке. Гилу никогда не говорили прямо, что эти емкости предназначены для хранения “манекена”, но они не подходили ни для одного из других продуктов компании. Фактически он видел сосуды только раз, когда по ошибке попал в здание М, куда у него не было допуска.

Сара внимательно слушала лившиеся монотонным потоком откровения Гила. Когда он наконец замолчал, она тихо спросила, есть ли у этого газа противоядие. Он ничего не ответил. Его глаза были закрыты, губы сомкнуты.