Поезд на рассвете - [103]
В тот день Андрейка постучался раньше обычного. Встретил меня сияющий и счастливый. Стоял, широко расставив ноги в маминых резиновых сапогах, лихо нахлобучив на глаза серебристую кроличью шапку. Показал в небо:
— Гляди, что Белан творит… Только двери открыл, а он ка-ак рванет! И пошел дыбиться, и пошел!
Над домом, распластавшись так, что хвост и крылья слились в один круг, летал Белан. Словно чего-то ожидая, а может — приноравливаясь к порывистому ветру, он держался невысоко: то шел вперед, то пятился, и крылья его трепетали, как у мотылька.
— Мак толчет, — пояснил Андрейка.
Вдруг Белана точно ветер подхватил: он встрепенулся и быстро пошел вверх. Гордый, уверенный, он играл с ветром: рассекая грудью поток, стремительно уходил все выше и выше, замирал на мгновение, подставляя ветру полумесяц крыльев, точно пробовал силу его, и опять начинал «мак толочь».
Андрейка застыл с поднятой головой.
— Эх, и птица-а!…
Напрягая зрение, мы уже едва различали маленькую белую ромашку, что затерялась в голубом безбрежье. Она то исчезала, то появлялась вновь…
Невесть откуда набежало облачко. Оно было пушистое, прозрачное и очень скоро совсем растаяло. Но по его следу поплыли другие. На западе из-за горизонта поднялась плотная стена белесых туч.
На лице Андрейки я прочел тревогу.
— Белана садить надо, — тихо проговорил он.
Загнал голубей в сарайчик, отобрал две пары самых надежных, вынес на пустырь и кинул. Еще какое-то время полнеба оставалось чистым, и мы наблюдали за Беланом. Увидев стаю, он начал снижаться, а четверка дружно потянулась ввысь. Но туча тут же подмяла стаю, отбросила за поселок.
Почуяв беду, голуби нырнули вниз, над самыми крышами подошли к дому.
Белан остался за тучей. Мы ждали: может, он пробьется сквозь нее, как не раз это делал? Может, покажется где-то над полем?
Тучу пронесло.
— Стоит! Во-о-он! — закричал Андрейка.
Снял шапку, замахал ею, как будто хотел сказать Белану: «Вот я, Андрейка. Здесь твой дом…»
— Ну, давай, падай! — негромко звал он Белана. — Вот так, ага. Еще чуток! Ну, чего же ты?..
Он просил, приказывал, убеждал, будто голубь и в самом деле мог услышать его голос.
Как только стая опустилась, Андрейка опять начал гнать ее. Я помогал ему, хотя знал, что это уже бесполезно: на поселок тяжелой глыбой надвигалась новая туча, огромная и угрожающе черная. Ветер обрушился с такой силой, что по шиферным крышам пробежала дрожь. Застонали провода, тоскливо скрипнул высокий шест, державший резную скворечню. Пошел снег — липкий, пополам с дождем.
Пропало небо, пропало солнце, пропал Белан. Стало темно, как в сумерки…
Март изменчив. Прошло немногим более часа — и уже снова играло солнце, звенела капель. Но Белана не было видно.
Только теперь я почувствовал, что слишком легко одет и озяб. Андрейка ничего не замечал: стоял с непокрытой головой — шапка в руке.
На порог сарая вышла голубка Белана, нежно позвала своего друга: «Гу-у-у, ау-у, ау, ау-у-у…»
— Вот дурень. Не мог тучу пробить, — дрогнувшим голосом сказал Андрейка и отвернулся.
«Гу-у-у, ау-у-у…» — звала голубка.
— Да замолчи ты! — махнул на нее Андрейка. — Заладила.
И пошел к сараю.
Пели, журчали вешние воды. В соседнем дворе орал петух. А у меня в ушах все звучал тоскующий зов голубки…
Белан не вернулся. Ни на другой день, ни через неделю. Видно, далеко унесли его ветры и тучи. Грустно стало выходить на крыльцо, смотреть на голубей. Все реже видел я Андрейку возле голубятни, все реже мы встречались и почти не говорили о голубях.
Так минул не один месяц.
И вот однажды, уже в конце лета, услышал я под окном торжествующий голос Андрейки:
— Пришел! Прише-о-о-ол!
Я обрадовался не меньше Андрейки, выбежал на улицу. Андрейка стоял, высоко держа на поднятых руках Белана.
— Видал его? Выхожу — прогуливается по двору. Надо же! Да я и знал, что он прилетит. Белан — и чтобы не прилетел?
Белан вел себя так, будто ничего не произошло: спокойно клевал из Андрейкиных рук зерна кукурузы.
Я принес чистый холст, краски и стал писать Андрейку: полные счастья, синие-синие глаза, лицо, обращенное к небу, в коричневых, почти кирпичного цвета, ладошках — Белан.
Андрейка мужественно позировал, порядком устал, но, когда взглянул на холст, воспрянул:
— Он, Белан! Вылитый…
— Он… Точно он, — негромко протянул кто-то вслед за ним.
Мы оглянулись. В переулке, у забора, стояли двое ребят с велосипедом. Старший — худой и неприветливый с виду, в потрепанной кепчонке, серой ситцевой рубахе, в брюках, подкатанных до колен, и ботинках на босу ногу — был лет четырнадцати. Младший, которому не дал бы и семи, чем-то походил на взъерошенного воробья: светлые волосенки сбились, лицо исписали ручейки пота, майка и штанишки перекошены, чуть держатся. Вроде и непохожие, а без труда угадаешь — братья.
— Точно — он! — повторил и младший.
Андрейка, ничего не понимая, шагнул к забору.
— Ты о ком?
— Голубь наш, — осмелел белобрысый.
— Какой еще голубь?
— Этот, белый.
Андрейка засмеялся.
— А ты не с неба упал? Да этот же мой старик, Белан. Весь поселок его знает… Гляди.
Он поманил Белана, подбросил его — тот снова сел на руку.
— Видал? То-то!
Ребята молчали, не зная, как дальше вести переговоры.
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
Два одиноких старика — профессор-историк и университетский сторож — пережили зиму 1941-го в обстреливаемой, прифронтовой Москве. Настала весна… чтобы жить дальше, им надо на 42-й километр Казанской железной дороги, на дачу — сажать картошку.
В деревушке близ пограничной станции старуха Юзефова приютила городскую молодую женщину, укрыла от немцев, выдала за свою сноху, ребенка — за внука. Но вот молодуха вернулась после двух недель в гестапо живая и неизувеченная, и у хозяйки возникло тяжелое подозрение…
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«Соленая Падь» — роман о том, как рождалась Советская власть в Сибири, об образовании партизанской республики в тылу Колчака в 1918–1919 гг. В этой эпопее раскрывается сущность народной власти. Высокая идея человечности, народного счастья, которое несет с собой революция, ярко выражена в столкновении партизанского главнокомандующего Мещерякова с Брусенковым. Мещеряков — это жажда жизни, правды на земле, жажда удачи. Брусенковщина — уродливое и трагическое явление, порождение векового зла. Оно основано на неверии в народные массы, на незнании их.«На Иртыше» — повесть, посвященная более поздним годам.
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.