Поэты пражского «Скита» - [70]

Ее — иногда папуасом.

Уже зеленела повсюду трава,

На ферме гнусавили птицы.

При встрече студент улыбался едва.

Она опускала ресницы…

Законов порою обычай злей —

Их смертью судьба не венчала,

И чинно справляют они юбилей,

Десятый уже от начала.

«Ночные птицы»

ЛЕБЕДИНАЯ КАРУСЕЛЬ Стихи. 1929–1934 [102]

ГОРОДСКАЯ ВЕСНА

Ее прислали образцом ковров

Для скверов и для нового бульвара,

И облако над выставкой домов

Легло как штемпель лучшего товара.

Пусть пошлины бывают тяжелы —

Сейчас надежды в небывалой моде.

И вот вокруг — легки и веселы —

Все говорят о счастье и погоде.

Ведь за травою новые сорта

Иных чудес, но той же самой фирмы.

Уже сирень изящно завита

И рекламирует модель для ширмы.

И молодость почти не чует ног,

платя вокруг немыслимые дани,

когда листает солнца каталог,

где лучшие сорта свиданий.

И как не верить в новую игру —

В рифмованные небылицы.

Когда кашне трепещет на ветру

В том месте, где крыло у птицы.

1930

«Февраль, с тобою на пари…»

Февраль, с тобою на пари,

Что нынче светлое случится, —

Душа устроилась внутри,

Как возвратившаяся птица.

Крыло — трепещущий узор

Искуснейшего стеклодува, —

Пусть недостаточно остер

Изгиб серебряного клюва…

Спокойно макинтош надень,

Встречай в упор чужие лица,

Ведь ожила в февральский день

Твоя беспомощная птица.

И полуснег, и полудождь

На плечи падает все гуще,

Играет на витринах дрожь,

А мокрый тротуар — веснушчат.

И вот уж под ногами сплошь

Асфальт распахнут, словно двери,

И вижу я не макинтош,

А кучку розоватых перьев…

1930

«Не услышишь и не увидишь…»

Не услышишь и не увидишь

Белых крыльев широкий взмах,

Лебединый серый подкидыш,

Притаившийся в камышах.

За оградой птичьего плена

Полюбили смешной насест;

Только ты, как герой Андерсена,

Поджидаешь белых невест.

Не дождешься сегодня зова,

Зимний воздух колюч и глух —

В феврале на пруду лиловом

Тесно скован лебяжий пух.

Не смотри же на лед измятый

И на облако под горой:

Только в книгах давно, когда-то

По весне воскресал герой…

1931

«Быть может, стоит только захотеть…»

Быть может, стоит только захотеть

И в теплый вечер тающего снега

Поднять руки беспомощную плеть,

И сняться с места, просто, без разбега.

И вот земля, далекая земля

Увидит, как без моего усилья,

Пылающие плечи оголя,

Раскинутся серебряные крылья.

Как парашют, что в воздухе расцвел,

Но только вверх несущий от паденья —

Над головой лебяжий ореол

И с двух сторон размеренное пенье.

Лети, лети, но только, вниз склонясь.

Не вспомни вдруг покинутую муку: —

Ты упадешь, и мартовская грязь

Заслонит ободряющую руку…

1931

ОБОИ

Гляжу, прищурившись от лени,

Уже часы перед собой:

Идут лиловые олени

Тропинкою на водопой.

И бесконечными рядами.

Все так же скучившись в толпу.

Несут ветвистыми рогами

Опять такую же тропу.

И, видно, много раз считая

Хвосты, копыта и рога,

Каких-то птиц стремится стая

Слететь на эти берега.

И этот мир для сердца нужен —

Лететь со стаей в унисон,

Когда все ласковей и туже

Подушки обнимает сон.

И хоть на плечи и колени

Мохнатый падает уют —

Навстречу движутся олени.

Глядят на воду и не пьют.

И так близки, близки обои.

Где на стене дрожит давно

Разорванное, неживое

Закатное веретено.

Пускай прорезанное в стену

Окно сереет пустотой —

Я крылья белые надену

За расцветающей чертой.

1929 «Воля России». 1931. № 1

В АПРЕЛЕ

По колее плывя с весною.

Душа, теперь не унывай —

Картинкою переводною

Навстречу движется трамвай.

Такой беспечный, краснобокий —

Из детской комнаты игра, —

Под колесом бегут потоки

Раздвоенного серебра.

И столько набухает веток,

Почуяв розовый уют.

Что звери с меховых горжеток

Опять по-старому живут.

И хоть впиваются укусы

Застежкой в пышные хвосты, —

Глядят сверкающие бусы

На подворотни и кусты.

А каблуки, ступая в лужи,

От золотистого тепла

Готовы расцвести не хуже

Ааронова жезла…

1929 «Воля России». 1931. № 1

ПЛЕННЫЕ ДУШИ

1

День встает холодный и обычный.

В комнате на стенах журавли.

Линолеум — сад, где симметрично

Розы и гвоздики расцвели.

2

Пусть летят серебряные клинья

И томятся алые цветы —

За дверями маленькой гостиной

Дали необъятны и чисты.

3

На пути — тяжелые гардины.

Далеки зеленые леса,

Где рыдает голос журавлиный

И на розах вечером роса…

4

Верьте, верьте комнатному лету.

Не летите по ночам впотьмах, —

Все равно разбит по трафарету

Ваш полет на четырех углах.

5

Разве я не слышу на рассвете,

Как рыдают голоса тоски,

Как о душном настоящем лете

Молодым вещают вожаки?

6

Разве я не вижу и не слышу,

Как гвоздики, отыскав пути,

Поднимают лепестками крышу

И хотят наружу прорасти?..

7

Как дрожит холодный линолеум

От живых закутанных корней —

Ведь цветы мышиного посева

На заре становятся бледней…

8

Для того ль мы оживаем ночью,

Чтобы днем, когда глаза слепы,

Только в песнях находить наощупь

Перья и душистые шипы.

1931

«От пыльного, от душного тепла…»

От пыльного, от душного тепла —

Как летом в городе моя мечта поблекла!

Я птицею лечу на зеркала

И ударяюсь бабочкой о стекла…

Бегут к дверям везде половики,

И отупев под вечер от бессилья,

У этой жесткой голубой реки

На доски пола опускаю крылья.

И воздух темный за плечами глух

Над мертвыми, над ждущими, над всеми.

Пусть из подушки лебединый пух

Летит, как одуванчивоко семя…

И только сон, полуночью ведом,

Несет в ладонях радостные вести, —

На каменный многоэтажный дом

Подкову вешает, как Поликратов перстень.