Поэты пражского «Скита» - [44]

                      Без очевидной вины.

Помнишь ли звук, что подчас в тишине раздается,

                      Лопнувшей тонкой струны?

Ты от меня улетишь, как последняя птица,

                      В страхе грядущего зла.

Ты от меня улетишь, не посмея проститься

                      Росчерком вольным крыла.

В долгую светлую ночь над пустыми полями,

                      В поздний морозный восход,

Ты улетишь — как они — за былыми годами.

                      Не задержавши полет.

Париж, [1.IV.]1936 «Русские записки». 1938. № 7

NIKOLAUS LENAU. HERBST [85] (вольный перевод с немецкого)

— Ни роз, ни соловьев в ночах душистых!

В кустарниках уж осень гнезда вьет

и темное дыханье с ветром льет.

Опало счастье с желтым цветом листьев.

И вот лучи, хранящие наш след,

И вот ветвей пугливая охрана.

Струи мольбы, дыхание дурмана

в волнах минут качали пленный бред.

Но ты ушла, ты хочешь знать миры,

открылся путь, кривой и беспощадный,

и злая жизнь ведет рукою жадной

к забытым безднам огненной игры.

— Корабль плывет, бортом упорным ходом

взрывая медленных глубин покой,

и вот уж он вдали, замкнут волной,

струит свой путь по стелющимся водам.

Над лесом ворон — черных крыльев взмах

вспугнул листву и перепутал тени,

но миг еще, и стихнет их смятенье.

— Как жалобы в заплаканных глазах.

[11.XI.1926] «Белым по черному»

ЗОЛОТАЯ БАБУШКА [86]

— Бабушка, бесшумная старушка,

дни сидит в неслышном уголке.

За спиной расшитая подушка,

желтый лучик бродит по руке.

Пролетит и снова сядет мушка,

поползет по сморщенной щеке.

Но седой взмахнет крылами вечер,

бабушка потрет замерзший горб,

подойдет и сядет возле печи,

и внезапно красных искр сноп

позлатит ей сгорбленные плечи,

и лицо, и пергаментный лоб.

И как утром золотые пчелы

в золоте лучей сбирая мед,

зажужжат и медленно веселый

закружат таинственно полет —

поползет как мед за словом слово,

золотой ручей чудес забьет.

На горе стоит злаченый город.

У дворца растет старинный бук.

Златокудрая принцесса Нора

прячет в розах девичий испуг,

и глядит тайком из-за забора

на сверканье рыцарских кольчуг.

А король на золоченом троне

с тиной сна в невыспанных глазах,

в золотой сияющей короне

гневно поднял скипетр на взмах.

Королева плачет на балконе

с золотым кольцом в руках.

Будит королевская охота

птичий крик по вспугнутым лесам.

Золотая горлинка из грота

вдруг взвилась как солнце к небесам.

По следам сверкнувшего полета

небо открывалося глазам.

И не лес уже, а в замке зала

загорелась золотом огней

и весельем свадебного бала,

топотом танцующих гостей.

Радостно и громко прозвучала

песня, что исполнил соловей.

— И проходят тысячи детишек

в золотых красивых башмачках,

и Щелкунчик в свите белых мышек

королевин шлейф пронес в руках.

Месяц подымается все выше,

нежно золотеет в облаках.

Печь горит, а бабушка замолкла,

желтый лучик ползает в руках.

Тлеют угли медленно и долго,

синий пламень бродит в угольках.

За окошком бледно и высоко

месяц золотеет в облаках.

[19.I.1927] «Белым по черному»

«Есть в саду одна дорожка…»

Есть в саду одна дорожка,

там, где ивы за прудом,

где на солнце пляшут мошки,

там, где ежик строит дом.

Про нее никто не знает,

я хожу туда одна,

видеть, как листву сбирает

ежик и его жена.

Там нашла я пень огромный,

под которым вырос гриб.

Там паук, пузатый, сонный,

поселился между лип.

А еще в конце тропинки

раз я видела в траве,

как, неся свои соринки,

заблудился муравей.

Я ношу для птичек крошек

и кормлю их за трудом.

К осени прилежный ежик

выстроит уютный дом.

Михаил СКАЧКОВ >*

ОТЪЕЗД

Елене Королевой

Вхожу

и как с ума трогаюсь плавно.

Прощаюсь.

Прощайте несущего жуть

зрака.

И ты, о моя одичавшая мать,

срывавшая с поезда взглядом утопленниц.

И ты,

о залив нетерпений,

в рассоле сжигавший разбои мои.

И лодка —

небесный китаку,

взывающий песнью к дракону.

Из океанских капель взгляды мои

прими и прощай.

НА МИРЫ МОРЕЙ ДУЕТ ВЕТЕР

И УМИРАЕТ.

НА ГУБЫ МОИ ДУЕТ ЖИЗНЬ

И УГАСАЕТ…

Владивосток, август 1922 «Музыка моторов»[87]

ОБЛАЧНЫЕ КОРАБЛИ

Пенанг, где погибали крейсера;

Пенанг, где серебряные облака

наводят мост на остров,

поросший крестами пальм.

Лазорь там моет в море облака;

там так тончайше синеют

в небе мыльные пузыри?

Там

Из недр океана

вздымаются души

погибших кораблей

и облаками,

        дымящимися трубами,

плывут над континентом

будить тоску тех,

кто в жизни изменял

зеркальным морям!

«Музыка моторов»

«Я смотрю на вас, как умирающий…»

Я смотрю на вас, как умирающий,

я заклинаю вас:

          взбираясь на горы, поросшие легендами,

          несите признание невинных озер.

          Поверьте, им тяжко от ветров,

          от слоев из воздуха.

          Поймите, там даже крик орла

          бьется гривной,

          разбивается о дальний купорос.

          Там смертный крик оленя

          срывает камни верхушек,

          там в невиданной дружбе

          звездное шоссе и цепь месяцев.

          Иначе! О, путешественник!

          Войдя в постройку сияний или скал,

          вы не поймете,

          ПОЧЕМУ ВАС ТЯНЕТ

          ГОЛОСОМ ДОСТИГНУТЬ ТОГО,

          К ЧЕМУ ТАК НАПРАСНО

          ВЗЫВАЮТ РУКИ!

«Музыка моторов»

«Так мы встречаемся с улыбкой…»

Так мы встречаемся с улыбкой,

так долго носим любимых,

так долго не называем то,

что не носит имени.

Провожаем до ворот

и долго, прощаясь сочным взглядом,