Поэтический мир прерафаэлитов - [17]

Известнейшая поэтесса викторианской эпохи. Родилась в Коксхоу-холле (графство Дарем), в семье наследников вест-индских плантаторов. Она получила хорошее домашнее образование; родители всячески поощряли ее в литературных занятиях. Ее первый сборник, «Опыт о разуме и другие стихотворения», был опубликован в 1826 г. В 1835 г. Элизабет вместе с семьей переехала в Лондон; в 1838 г. опубликовала сборник «Серафимы и другие стихи» (The Seraphim and Other Poems), после чего ее имя стало широко известно читающей публике. Дальний родственник Джон Кеньон познакомил поэтессу с ведущими литераторами, включая У. Вордсворта, С. Т. Кольриджа, Т. Карлейля и А. Теннисона. Литературная слава Э. Баррет была такова, что по смерти У. Вордсворта в 1850 г. она явилась серьезной соперницей А. Теннисона в числе претендентов на звание поэта-лауреата.

Элизабет с юных лет страдала тяжелым недугом; считая себя умирающей, целые дни проводила в постели, принимала только старых друзей — и все свое время посвящала поэзии, прозе и переводам. В 1845 г. Роберт Браунинг, под впечатлением от ее сборника «Стихотворения» (1844), положил начало любовной переписке. Элизабет тайно обвенчалась с ним в 1846 г.; супруги уехали в Италию и со временем обосновались во Флоренции. В 1849 г. у них родился сын, ставший впоследствии скульптором. Два самых известных произведения Э. Баррет были написаны после встречи с Робертом: «Сонеты с португальского» (Sonnets from the Portuguese, 44 любовных сонета, созданных в период 1845–1846 гг. и опубликованных в 1850 г.) и «Аврора Ли» (Aurora Leigh, 1856).

Элизабет умерла на руках у мужа 29 июня 1861 г.; похоронена во Флоренции.

Эдгар По заимствовал размер поэмы Э. Браунинг «Поклонник леди Джеральдины» (Lady Geraldine’s Courtship) для своего «Ворона», искренне восхищался ее талантом и посвятил ей сборник «Ворон и другие стихотворения», называя «благороднейшей представительницей своего пола». Ее поэзия оказала сильное влияние на творчество американской поэтессы Эмили Дикинсон. В списке из 57 имен «Бессмертных», составленном У. Х. Хантом, значится и имя Элизабет Баррет Браунинг — отмеченное одной звездочкой.

FROM ‘SONNETS FROM THE PORTUGUESE’

I

I thought once how Theocritus had sung

Of the sweet years, the dear and wished-for years,

Who each one in a gracious hand appears

To bear a gift for mortals, old or young:

And, as I mused it in his antique tongue,

I saw, in gradual vision through my tears,

The sweet, sad years, the melancholy years,

Those of my own life, who by turns had flung

A shadow across me. Straightway I was ’ware,

So weeping, how a mystic Shape did move

Behind me, and drew me backward by the hair;

And a voice said in mastery, while I strove, —

‘Guess now who holds thee?’ — ‘Death,’ I said. But, there,

The silver answer rang, — ‘Not Death, but Love.’

III

Unlike are we, unlike, O princely Heart!

Unlike our uses and our destinies.

Our ministering two angels look surprise

On one another, as they strike athwart

Their wings in passing. Thou, bethink thee, art

A guest for queens to social pageantries,

With gages from a hundred brighter eyes

Than tears even can make mine, to play thy part

Of chief musician. What hast thou to do

With looking from the lattice-lights at me,

A poor, tired, wandering singer, singing through

The dark, and leaning up a cypress tree?

The chrism is on thine head, — on mine, the dew, —

And Death must dig the level where these agree.

XIV

If thou must love me, let it be for nought

Except for love’s sake only. Do not say,

‘I love her for her smile — her look — her way

Of speaking gently — for a trick of thought

That falls in well with mine, and certes brought

A sense of pleasant ease on such a day’ —

For these things in themselves, Beloved, may

Be changed, or change for thee, — and love, so wrought,

May be unwrought so. Neither love me for

Thine own dear pity’s wiping my cheeks dry, —

A creature might forget to weep, who bore

Thy comfort long, and lose thy love thereby!

But love me for love’s sake, that evermore

Thou mayst love on, through love’s eternity.

XXI

Say over again, and yet once over again,

That thou dost love me. Though the word repeated

Should seem ‘a cuckoo song,’ as thou dost treat it,

Remember, never to the hill or plain,

Valley and wood, without her cuckoo-strain

Comes the fresh Spring in all her green completed.

Beloved, I, amid the darkness greeted

By a doubtful spirit-voice, in that doubt’s pain,

Cry, ‘Speak once more — thou lovest!’ Who can fear

Too many stars, though each in heaven shall roll,

Too many flowers, though each shall crown the year?

Say thou dost love me, love me, love me — toll

The silver iterance! — only minding, Dear,

To love me also in silence with thy soul.

XXIV

Let the world’s sharpness, like a clasping knife,

Shut in upon itself and do no harm

In this close hand of Love, now soft and warm,

And let us hear no sound of human strife

After the click of the shutting. Life to life —

I lean upon thee, Dear, without alarm,

And feel as safe as guarded by a charm

Against the stab of worldlings, who if rife

Are weak to injure. Very whitely still