Поэт, или Охота на призрака - [170]

Но все было тщетно. Никакие усилия не могли воскресить Торсона. И врачи прекрасно знали это, однако не прекращали своей деятельности. Даже когда сквозь разбитую витрину вкатили носилки на колесах и Торсона уложили на них, один из медиков снова взгромоздился ему на грудь и, зафиксировав локти, продолжил массаж. В таком положении их и вывезли наружу.

Я перевел взгляд на Глэддена. Его руки были скованы спереди наручниками, но им никто не занимался. Очевидно, его просто бросили умирать. Все надежды на то, что, допросив Ворона, можно узнать нечто новое и интересное, испарились в тот же миг, когда его нож вонзился в горло Торсона.

Заметив неподвижный, устремленный вверх взгляд Глэддена, я было подумал, что он уже мертв, но тут губы его шевельнулись. Он что-то сказал, но я не расслышал, что именно. Потом его голова медленно повернулась в мою сторону. Сначала Глэдден смотрел на склонившуюся ко мне Рейчел. Это продолжалось не дольше секунды, но я заметил, как их глаза встретились. Может быть, Глэдден вспомнил ее. Затем он уставился прямо на меня. И я увидел, как жизнь быстро покидает его простреленное тело.

После того как Рейчел вывела меня из магазина, мне пришлось сесть в машину «скорой помощи» и ехать в больницу под названием «Синайские кедры». Торсон и Глэдден попали туда еще раньше, и к моему приезду врач уже констатировал смерть обоих. Доктор в приемном покое осмотрел мою руку, промыл рану при помощи какого-устройства, напоминающего черную соломинку для коктейлей, и зашил ее. Ожоги он смазал какой-то мазью и крепко забинтовал кисть.

– Ожоги – это ерунда, – приговаривал он. – Пусть они вас не беспокоят. Что касается раны, то тут дело обстоит сложнее. Должен сообщить вам две новости: хорошую и плохую. Хорошая заключается в том, что пуля прошла навылет, не задев кость. Плохая же новость состоит в том, что пуля повредила сухожилие, и, если оставить все как есть, то ваш большой палец вряд ли будет двигаться. Но ничего, я дам вам координаты хорошего хирурга. Он сделает вам операцию, потом назначит специальный комплекс упражнений, и все будет в порядке.

– А можно набирать текст на компьютере?

– Некоторое время воздержитесь.

– Я имел в виду – в качестве упражнения?

– Ну, наверное. Обсудите это с хирургом.

Он похлопал меня по плечу и вышел. Когда минут через десять в смотровую вошли Рейчел и Бэкус, я все еще сидел в одиночестве на кушетке.

У Бэкуса было усталое лицо человека, планы которого в одночасье рухнули ко всем чертям.

– Как самочувствие, Джек? – спросил он.

– Нормально. Поверь, Боб, мне очень жаль Торсона. Честное слово…

– Ничего не поделаешь, подобные вещи иногда случаются.

Воцарилось непродолжительное молчание. Потом мы с Рейчел переглянулись, и она спросила:

– А ты точно нормально себя чувствуешь?

– Ну конечно. Врач сказал, что я легко отделался. Правда, я некоторое время не смогу печатать, но это ерунда… А как там мистер Кумбс?

– Он до сих пор в шоке, но с ним все будет в порядке.

Я перевел взгляд на Бэкуса:

– Послушай, Боб, я ничего не мог сделать. Все произошло само собой. Как будто каждого из них вдруг осенило свыше, кто стоит перед ним… Лично я ничего не понимаю. Почему Торсон не стал действовать по плану? Почему он не отдал Глэддену фотоаппарат, как было условлено, а потянулся за пистолетом?

– Потому что он хотел быть героем, – пояснила Рейчел. – И вознамерился лично арестовать преступника. Или убить его.

– Мы этого не знаем, Рейчел, – возразил Бэкус. – И никогда не узнаем. Но зато я хочу получить ответ на другой вопрос: Джек, какого черта тебя туда понесло? Зачем ты вообще поперся в магазин?

Я поднес к глазам забинтованную кисть, а здоровой рукой коснулся щеки, которая казалась непривычно голой.

– Не знаю, – сказал я. – Просто так вышло… Я увидел на мониторе, как Торсон зевает, и подумал… Однажды он угостил меня кофе, и я хотел отплатить ему услугой за услугу. Мне казалось, что Глэдден уже не появится.

Я солгал, но открыть Бобу истинные мысли и побуждения было выше моих сил. Да я и сам не очень-то мог в них разобраться. Просто весь день накануне меня не оставляло предчувствие, что стоит мне войти в магазин, и Глэдден непременно придет туда тоже. И я не просто так сбрил накануне бороду. Я хотел, чтобы он снова увидел лицо моего брата.

– Ладно, – вздохнул Бэкус после недолгой паузы. – Надеюсь, до завтра ты придешь в норму и сумеешь уделить некоторое время стенографистке? Я понимаю, Джек, что ты ранен, но нам нужно снять с тебя показания, чтобы как-то подвести итоги. Должны же мы что-то предъявить окружному прокурору.

– Хорошо, я приду.

– Дело в том, Джек, – пояснил Бэкус, – что, когда Глэдден подстрелил видеокамеру, звук тоже выключился, и мы не знаем, как дальше развивались события в магазине. Вспомни, Глэдден не говорил ничего важного?

Я ненадолго задумался, восстанавливая картину в памяти.

– Сначала Глэдден сказал, что никого не убивал. Но затем признался, что действительно убил моего брата.

Бэкус удивленно приподнял брови, а потом кивнул:

– Хорошо, Джек, увидимся завтра. – Он повернулся к Рейчел. – Ты доставишь его обратно?

– Конечно, Боб.