Поэмы - [2]

Шрифт
Интервал

Всем песням песней на виске револьверной точкой
Я — последний имажинист.

1919


В. Шершеневич. Листы имажиниста,

Ярославль, «Верхне-Волжское книжное издательство», 1997 г.


КРЕМАТОРИЙ

Поэма имажиниста

РАЗ


Протабаченный воздух и душный
Как сгоретые свечи
Подвели
Познакомили
И вот
Медленно зрачков перевела глетчер
Переползающий в пропасть с высот
И дальше поплыли вы плывью Офелий
В этих волнах бесед между фраз ненюфар
Только пурпуром губы изогнутые зазвенели
Как красные рейтузы гусар
Когда кинули странно
И немного надменно
Свое имя сожженное
ЖАННА
Огляделся
Окланялся всем сторонам
Обответил приветы
Ба
Знакомых здесь сколько
Говоривших простое люблю по ночам
Неизменно на мотив
Я люблю вас Ольга
Отдававшихся слишком жестоко и грубо
Потому что
Так надо
Потому что
Так страх
Потому что
Только лаской мужскою кровавые губы
Могут так равнодушно
Говорить о стихах
И далекий от них
Слишком верткий и звонкий
И раскрытее женщины во время родов
Сколько раз
Я свой рот что обернут стыдом
Как в пеленки
Отдавал этим нянькам привычных зубов
В этих лужицах глаз
Где каждая собака
Утолить свою жажду хотела могла
И пила
Я часто купался и плакал
И плакал
Только в сердце румянцем молитва цвела
А впрочем любовницы что мне
И черта ли
Вы тому
Кто был молод потому
Что не мог быть угрюм
Свое тело хотелое
Стебельно отдали —
Свое тело тягучий
Рахат-лукум
Ты Господь мой развратник создавший публичную землю
В Прейскуранте скрижалей
Пометивший цену грехов у людей
Сенбернарыо мою благодарность приемли
Что мне лучших своих приводил дочерей
Мне надоевшему
Любви по Достоевскому
Мне не сумевшему
Незнакомку как Блок
В триппере Тверской и в сифилисе Невского
Лучших отыскать помог
Огляделся
Жуют
Стал я чавкать сам
Пересел усмешкою рядом
К вашим очень холодным как стекла глазам
Прислонился моим воспылающим взглядом
Вы улыбкой своей
Пытались закрыться этого взора
Так любовники пробуют заглушить разговором
Скрип кровати
От прильнувших за стенкой ушей
Что ж
Еще одна
Очень
Очень мило
Настань
Наступи
И приблизится час твой
И словно вытягивают из тела
Жилы
Я громко крикну
Здравствуй
Здравствуй
А после еще громче
Прощай
Растасуемся
В колоде Москвы мы
Подобные картам
И в календаре памяти отмечу что не был май
Потому что и этот год кончился мартом
Вот окончен каракуль икры до конца
Общипаны лепестки семги как спелая роза
Из передней во двор
И в упор
С крыльца
Зальется фиалками посвист мороза
Стебли гнутого снега
Стружки снега
У тротуаров сугробья как ваш меховой воротник
И Тверская
Взлетая
К площади с разбега
Запыхавшейся лошадью вмиг
Мы летели как чьи-то оснеженные дребезги
И на красные губы марлю свивали снега
На заснувшей Садовой не видели в небе зги
Только вечеру
Мечет
Мачты мечт
Пурга
И где выстрелил в облако
Вымысел многоэтажный
Важный
У подъезда простерся и молился сугроб
Вот уж лифт как в термометре ртуть протяжно
Вверх пополз обнаружив у подъезда озноб
Вот и у вас
Пусть я каприз ваш
Пусть рана
Пусть только самоубийство ваших минут
Упокой тело раба твоего Жанна
И вознеси в прозрачный приют
По стеклу когти снега
И трещит сверчок паровых труб
К вам выпускаю как из ковчега
Голубя ищущих губ
И губы обратно возвратились пустые
Все как по библии
Время волочит свой топ
Где же минут кусты
Эй минуты
Стоп
Слушаться надо
Снова голубь крыли ночной
Тишиной
И голубь возвращается И в клюве ваша губная помада
Слава Богу
Берег близко
Причаливай Ной
Под рукою мигнули
Ресницами кружев штанишки
Как под трепетом птиц
Оснеженные ветки кустов
Сорвана рубашка
Как обложка
Книжки
И груди пахнули
Как первые строки стихов
И спокойно и строго как ученый историк
По порядку мою начинаю любовь
Расступаются ноги как Чермное море
Пропуская народы и смыкаются вновь
Что-то надо шептать
Какие-то нежные слова
И шлепая по телу губами как по затону
Парою мокрых весел
Лепечу влюбленно
Ах как кружится у меня голова
Вспоминая
Куда же я запонки бросил
Без запонок абсолютно невозможно уйти
Галстук тот помню лежит на стуле
Вы самая светлая на моем пути
Как сладко устали
И глазки заснули
И вот вскочил
Одеваться скорей
Торопиться
На лежащую во всколыхнутой полумгле
Смотрю
Как на ненужную жертву убийца
Не нашедший ни денег ни колец в столе
Проститься
Проститься
Проститься
Бежать
Бежать
Бежать
Чтоб склеил мороз мне ресницы
Чтоб дома забиться
В кровать
А вместо этого здорового бреда
Говорю благодарность откинувши штору окна
Так наверное Пирр кричал после победы
Так Наполеон прошагнул по стонам Бородина
Рассветает
Спускаюсь Мглу вылизало дочиста
Опрятное солнце лучи распустив как слюну
Как досадно
Забыл спросить имяотчество
С каким названьем к телефону прильну
Все равно
Ограблен как исповедью
Хорошего священника ты прислал мне Господь
Хорошо что хоть душу
Хоть душу
Я высвободил
Мою душу
Не сохнущий срезанный Богом ломоть
Дома
Одна
Тишина
Холодновато
Стыль
Глядят упречливо томы
Пахнет бисквитом
В неночеванной комнате пыль
Дома
Разглаживаю сердце смятое в муке
Вспоминаю спроста
Так Иисус расправлял затекшие руки
Вознесшись в небо с креста
Только вдруг показалось
Бахромой катафалка высокого
Траурны веки твои и странны
Нет
Не может
Ведь был я около
Запах трупа учуял бы Жанна
Это только сердце икает
После слишком соленой духоты
И тахты
Успокой же
Прошепни
Не такая
Не такая
Как хочешь ты
Я в блуждавших полями пестреющей похоти
Столько лет проискал всем желаньем моим

Еще от автора Вадим Габриэлевич Шершеневич
Лошадь как лошадь

Шершеневич Вадим Габриэлевич — поэт, переводчик. Поэзия Шершеневича внесла огромный вклад в продвижение новых литературных теорий и идей, формирования Серебряного века отечественной литературы. Вместе с С. Есениным, А. Мариенгофом и Р. Ивневым Шершеневич cформировал в России теорию имажинизма (от французского image – образ).


Стихотворения и поэмы

Творчество В.Г. Шершеневича (1893–1942) представляет собой одну из вершин русской лирики XX века. Он писал стихи, следуя эстетическим принципам самых различных литературных направлений: символизма, эгофутуризма, кубофутуризма, имажинизма. В настоящем издании представлены избранные стихотворения и поэмы Вадима Шершеневича — как вошедшие в его основные книги, так и не напечатанные при жизни поэта. Публикуются фрагментарно ранние книги, а также поэмы. В полном составе печатаются книги, представляющие наиболее зрелый период творчества Шершеневича — «Лошадь как лошадь», «Итак итог», отдельные издания драматических произведений «Быстрь» и «Вечный жид».


Имажинисты. Коробейники счастья

Книга включает поэму причащения Кусикова «Коевангелиеран» (Коран плюс Евангелие), пять его стихотворений «Аль-Баррак», «Прийти оттуда И уйти в туда…», «Так ничего не делая, как много делал я…», «Уносился день криком воронья…», «Дырявый шатёр моих дум Штопают спицы луны…», а также авангардно-урбанистическую поэму Шершеневича «Песня песней».Название сборнику дают строки из программного стихотворения одного из основателей имажинизма и главного его теоретика — Вадима Шершеневича.


Чудо в пустыне

Последний из серии одесских футуристических альманахов. «Чудо в пустыне» представляет собой частью второе издание некоторых стихотворений, напечатанных в распроданных книгах («Шелковые фонари», «Серебряные трубы», «Авто в облаках», «Седьмое покрывало»), частью новые произведения В. Маяковского, С. Третьякова и В. Шершеневича.https://ruslit.traumlibrary.net.


Стихи

Вадим Габриэлевич Шершеневич (25 января 1893, Казань — 18 мая 1942, Барнаул) — поэт, переводчик, один из основателей и главных теоретиков имажинизма.


Автомобилья поступь

Вторая книга лирики В. Шершеневича. «В эту книгу включены стихотворения, написанные в период 1912–1914 гг. Многие из этих пьес были уже напечатаны, как в моих предыдущих брошюрах, так и в периодических изданиях. Еще бо́льшее количество пьес, написанных в то же время, мною сюда не включено. Я хотел представить в этой книге весь мой путь за это время, не опуская ни одного отклона. Для каждого устремления я попытался выбрать самое характерное, откинув подходы, пробы и переходы.»https://ruslit.traumlibrary.net.