Поэмы - [16]

Предела нет в нем скрытым чудесам.

Из глины первозданной сотворен,

Он формой совершенной наделен.

На двух столпах саманных, город тот

В себе самом вселенную несет.

Четыре перла сокровенных сил

В состав его строитель положил:

Огонь и дух — две силы высших в нем,

Земля, вода — две силы низших в нем, —

Слились в нерасторжимое одно,

Как волею творящей решено.

В том городе — мечеть, базар и сад,

Дома, дворцы, и даже — харабат.

Его огонь — горящий куст Мусы,

Дыханье — как дыханье уст Исы.

Орошены рекой живой воды

Его благоуханные сады.

Стоит в твердыне града тахт златой,

Там шах сидит, что правит всей страной.

Во всех краях страны и поясах

Смятенье, коль на троне болен шах.

Но процветают город и страна,

Когда рука правителя сильна.

Над градом возвышается дворец,

Чей круг наметил циркулем творец.

Не по божественным ли чертежам

Воздвигнут свод — на удивленье нам?

Тот свод — вершина всех земных чудес —

Подобье свода вечного небес.

Что куполу небесному дано —

Все в куполе земном отражено.

Когда врата откроет тот чертог,

То перлы сыплются через порог.

Из цельного рубина створы врат

Бесценные жемчужины таят.

За ними, восхищающими взор,

Разостлан царский пурпурный ковер.

Дворец — на пропитание свое —

В ворота вносит яство и питье.

Посредством сих божественных забот

Весь этот город дышит и живет.

И два истока есть в твердыне сей —

Дороги очистительных путей.

Два продуха есть над рубином врат,

Что город весь дыханием дарят.

Снаружи замок чистым серебром

Окован с несказанным мастерством.

А звукоуловители его

Внимают звукам сущего всего.

И, внемля этим голосам, народ

Державы той в спокойствии живет.

И царь страны с советниками сам

Всегда внимает этим голосам.

У шаха мудрый первый есть вазир.

Чье назначенье — изучить весь мир.

Что даже круг незримой точки сей

Сумеет разделить на сто частей.

Его решенья — мудры и ясны —

Велениями жизни рождены.

Вазир счастливый охраняет трон,

И справедливость у него — закон.

Пять неусыпных стражей в замке том,

Все внемлющих, все знающих кругом.

Но каждый делом занят лишь своим,

И несравнимы все один с другим.

Хоть каждый на посту за свой лишь страх —

Согласие у них во всех делах.

Один из них все зримое кругом

Увидеть должен в зеркале своем.

Другой, внимая чутко каждый звук,

Все знает, что свершается вокруг.

А третий — кравчий — пробует подряд

Все блюда: не сокрыт ли в пище яд.

Четвертый — различает дух любой.

Он слышит: мускус мокрый иль сухой.

А пятый чует холод и жару,

Колючки он не предпочтет ковру.

Вот: зренье, осязанье, вкус, и слух,

И обонянье — клички этих слуг.

С их помощью дана нам благодать

Весь мир, нас окружающий, познать.

Чертоги замка росписью горят,

У входа пять хранителей не спят.

И зорко вглядываются во тьму,

И внемлют движущемуся всему.

И в тот же миг доносят обо всем

Глядящему бессонно за дворцом.

Все вести тот, кого «Умом» зовут,

Приносит размышлению на суд.

И третий есть хранитель той страны —

Оценщик знаний, счетчик всей казны.

То память — сторож кладовой дворца,

Богатства собирает без конца.

Все, что извне к нему ни попадет,

Он прибирает, счет всему ведет.

Приобрести способен целый мир

Казнохранитель — истовый вазир.

Восходит он к властителю в чертог,

Сей Каабы облобызав порог.

И внемлет сам ему счастливый шах —

Высокий духом, справедливый шах.

Сокровищницу проверяет он,

И то, что нужно, отбирает он.

Ценнейшее берет он для даров

Владыке и зиждителю миров.

Дабы достигнуть ревностью своей

В познанье блага высших степеней,

Дабы надежды светоч обрести

На том крутом спасительном пути.

И станет сам на том пути вождем,

Коль верен он в служении своем.

Увидел дух, смятеньем обуян,

Весь мир — в пылинке, в капле — океан.

И, поглощенный мыслью, как китом,

Он закружился в океане том.

Хоть дым раздумий до неба вставал,

Он ничего вокруг не понимал.

В огне смятенья истребился он,

В огонь чистейший превратился он.

Телесно он очистился огнем,

И новый зренья дар открылся в нем.

Свет вечности скитальцу заблестел,

И он себя в том городе узрел.

В то царство он вошел, как свет во тьму,

И подчинился целый мир ему.

Сам стал он царством, троном и царем,

Всевидящим и сведущим во всем.

Он суть свою, как книгу, прочитал,

Себя познав, он Истину познал.

* * *

Дай, кравчий, чашу чистого вина!

Да будет чаша царственно полна!

Я пламя жажды духа утолю,

Как бога, человека восхвалю!

Миниатюра из рукописи XV в.

«Смятение праведных»

ГЛАВА XXVI ТРЕТЬЯ БЕСЕДА

О султанах

О ты, кому, как небу, власть дана,

Ты, чьи литавры — солнце и луна.

Ты волен в зле сегодня и в добре,

И солнце всей страны — в твоем шатре.

Венец твой вознесен главой твоей,

Престол твой утвержден стопой твоей.

И звезды неба — горы серебра

Для твоего монетного двора.

Твой трон, пред коим падают цари,

Благословляет хутбой Муштари.

Запечатлен твой перстень на луне,

Твой светлый щит, как солнце по весне.

Ты — мудрый Сулейман в юдоли сей;

Хума парит над головой твоей.

Ты правишь там, где правил древний Джам.

Златой фиал идет твоим перстам.

Но ты на перстне надпись не забудь,

Что «В справедливости — к спасенью путь»!

Молясь, аят Корана повторяй:

«Правитель, справедливо управляй!»

Ты помни, что судья в твоих делах —

Сам возвеличивший тебя аллах.

Могучих он к ногам твоим поверг,

И чуждый блеск перед тобой померк.