Поединок. Выпуск 17 - [39]

— Вполне. В том смысле, что нашла нужный завод. К сожалению, там даже не слыхали слова «дизайнер».

— А дизайнер — это вы.

— Как это вы угадали?

Она часто затягивалась, лицо было печальное, и Баскаков чувствовал себя не слишком уверенно, хотя ему очень нравилась эта женщина.

— Ничего, — сказал, чтобы что-нибудь сказать. — Зато скоро дома, и все образуется.

— Дома? — она взглянула почти враждебно. — Конечно, дома… Вы когда-нибудь жили в коммуналке?

— Н-нет, не приходилось.

— И не дай Бог. Гостиница с тараканами — это место обетованное в сравнении с моей средой обитания, — она смяла окурок о металл двери. — Ладно, все! Довольно канючить. Знаете, мне, в общем, не свойственно, просто…

— Я понимаю: ретивые попутчики и все прочее, — поспешил успокоить Баскаков. И, заметив, что она держит окурок в пальцах, сказал: — Дайте я выброшу… Давайте.

Открыв межвагонную дверь, выбросил окурки в щель на стыке перехода и вернулся в тамбур.

— Кажется, мы все-таки нагоняем опоздание, — она глядела в окно. — Если вам надо идти, то идите… А я еще постою. Только опять разорю на курево.

— Да о чем речь… Я бы пригласил в свое купе, но там выдающееся по вокальным данным дитя. И неутомимое.

— Я слышала… — она взяла сигарету. — Очень неловко представляться самой, но меня зовут Еленой Григорьевной. Можно просто без отчества.

— Это я должен извиниться, — поспешил возразить он. — Баскаков Андрей Сергеевич. Сергеевич, наверное, тоже лишнее.

— Вот и познакомились, — снова усмехнулась Елена Григорьевна. — И спасибо за помощь… Как вы думаете — они угомонились? Я, дуреха, там сумку оставила, не станут же они в паспорт лезть… Все домогались, где живу.

— Вряд ли полезут, но сумку без присмотра бросать не стоило, — он помолчал. — А где вы живете?

— В Кунцеве.

Ему показалось, что ответила нехотя.

— Мне на Юго-Запад, и можно проехать через вас. Это, в общем, по пути.

— И опять — попутчик… Нет, я вам буду очень благодарна. Так мне спокойнее.

За окошком грохотал встречный состав. Поезд все набирал и набирал ход, видимо, машиниста тоже беспокоило отставание от графика.

Пока ехали в такси по Садовому кольцу, оба молчали. Елена Григорьевна нарушила это молчание на Бородинском мосту.

— В общем-то нелепое здание, архитектура нелепая, — сказала, глядя на гостиницу «Украина». — Но как-то вписалось и даже смотрится в ансамбле…

— Мне нравятся высокие дома. И широкие улицы.

— А где вы отдыхали?

— В Гагре.

— Я там была один раз. Не совсем там, а рядом.

— В Пицунде?

— Да. В пансионате. Еще во времена замужества.

Таксист взглянул на нее в зеркало заднего вида, и Баскаков это заметил.

И снова молчали, пока не приблизились к Кунцеву и Елена Григорьевна не стала указывать дорогу. «Здесь направо… теперь налево… Сейчас прямо и снова налево… Там чуть дальше будет поворот… Вот здесь… И к тому корпусу».

Когда остановились, Баскаков вышел первым, и, взяв свою сумку с сиденья, но продолжая сидеть, она спросила:

— Вы не хотите записать мой телефон?

Таксист снова взглянул на нее.

— Хочу…

— У нас нет телефона. Если найдете чем и на чем, то запишите мне ваш.

Он записал на листке из записной книжки, оторвал и протянул ей.

— Первый домашний, второй рабочий. Лучше по рабочему, с девяти до шести… Спасибо за предложение.

— Не стоит.

Елена Григорьевна вышла из машины, и только сейчас Баскаков отметил, что они почти одного роста.

— Ну что же, до свиданья, — кивнула она. — Я вам очень признательна.

— Всего хорошего.

Держась очень прямо, она прошла к подъезду старой пятиэтажки, и дверь с разбитым стеклом закрылась за ней.

— Теперь на Юго-Запад… Улица Волгина, — откинулся на заднем сиденье Баскаков.

— Во дают! — оценил, отъезжая, таксист. — Сразу тебе и не замужем и телефон, прямо щас готова… Чирик отдам, что сегодня позвонит, увидишь! Разгорелась.

— Тебе подстричься надо, — сказал Баскаков. — Подстрижешься, помоешься и приходи обсуждать. А пока крути молчком, я тишину люблю.

В этом управлении ГУВД веяния нового выразились в том, что часть собравшихся на оперативку сотрудников была в цивильной одежде, остальное проходило по-старому. Так же сидел за своим столом начальник управления Железняков, и как обычно разместились по обе стороны другого, перпендикулярного к начальственному стола его подчиненные.

— Так что же, Захидов, мы это дело в навечные зачислим? — вопрошал Железняков стоявшего в некотором замешательстве сотрудника. — Сейчас со сроками сами знаете как… Перестройка! А преступничку на это начхать. Он по-прежнему желает гулять на свободе, причем заметно активизировался. В общем, если не справляетесь — так и скажите, честно, здесь все свои!

— Мы справимся, товарищ полковник, — катая на скулах желваки, уверил Захидов. — К концу недели…

— В среду! — прервал полковник. — В среду, в это время прошу доложить… Все, садитесь. Что у нас по кафе, Самсонов? Тоже глухо?

— Наоборот, громко, — поднялся с места Самсонов. — Даже очень громко, я бы сказал.

— Это как понять?

— Мы вышли на грабителей… Ими оказались четыре сотрудника милиции. Все похищенное хранилось у них.

— Уже интересно жить, — невесело констатировал Железняков. — Просто большой подарок к моему юбилею… Признались?