Поединок с самим собой - [9]

И бывает же так: сразу как-то очень заинтересовал Юлу этот офицер. Хотя, казалось бы, чего он такого особенного сделал? На руках походил?

На следующий день Юла опять нарочно вышел из дому пораньше. И опять во дворе увидел лысого офицера.

Тот прыгал через скакалку. Да, Да! Как девчонка: крутил витую сине-красную веревочку и прыгал через нее. И на одной ноге, и на другой, и двумя вместе.

Юла немного удивился, но чинно сказал:

— Здравствуйте.

— Привет! Привет! — говорит офицер, не переставая вертеть пеструю скакалку.

Потом опять стал он махать гантелями, как прошлый раз. А Юла стоит возле тумбы, ждет. Очень хочется ему с офицером поближе познакомиться. Но как?

Однако офицер, наверно, сам это почувствовал. Кинул гантели на землю, сел возле Юлы на тумбу. Передышка, значит.

— Ну, — говорит, — как успехи в боевой и политической подготовке?

И скобка на щеке сжимается — разжимается.

А Юла отвечает:

— А мы, между прочим, с вами соседи.

— Да ну?! — удивился тот и даже блеснул всеми своими железными зубами. Обрадовался, значит. — В самом деле соседи?

А Юла отвечает:

— Точно. Вы ведь — в тридцать шестой?

— Ага.

— А я — в тридцать седьмой. На той же площадке.

— Вот это здорово! — говорит дядька. И видно — рад. Не придуривается, а в самом деле рад. С чего бы? — Понимаешь, — говорит лысый. — Ты собак любишь?

— Конечно, — отвечает Юла.

Кто ж собак не любит? У них в доме, правда, есть такой тип. Старик из сорок девятой. Ну, тот зануда известный. Как выведет кто собаку, старик сразу ворчать начинает: безобразие, мол, развели всяких тварей, от них одна грязь, да вонь, да бациллы. Ну, этого зануду весь дом знает. Никто на него и внимания не обращает.

— Если собак любишь, тогда и с моим Квантом подружишься. Так?

— Так! — обрадовался Юлька.

— У меня, сразу тебе скажу, есть тут прямой шкурный интерес. Мне иногда погулять с Квантом времени нет. А ты поможешь. Согласен?

Еще бы! Юла от радости чуть не запрыгал. Он давно мечтал заиметь хоть какую-нибудь собачонку. Хоть самую махонькую. Хоть дворняжку. Но мать сказала: «Только через мой труп». А когда она говорит «только через мой труп», значит, считай — всё. Крышка.

А тут так повезло!

— А Квант у меня — дог, — говорит лысый. — Собачища — у-у! Красавец. Силач. И ростом — почти с тебя. Одна только беда… — Он поманил Юльку к себе поближе и понизил голос: — По секрету. Как мужчина — мужчине… Жена у меня Кванта не жалует. Женщины, брат, такой народ. У них своя точка зрения…

— Ага, — сказал Юла.

— Что — ага?

— У моей матери тоже… Точка зрения… Насчет собак.

— Ну, вот видишь. Вообще-то у меня жена молодчага. Но вот насчет Кванта… И еще гантели… Тоже не уважает. Говорит: неинтеллектуально.

— Поэтому вы утром во двор и выскакиваете? Да?

— Угадал, брат. Ну, да все это мелочи. На дворе еще и лучше зарядочку делать. Простор. И воздух. И не смахнешь мимоходом какую-нибудь вазочку. — Он усмехнулся. — Я, брат, общим счетов уже четыре вазочки кокнул! Из них одну — хрустальную. — Он подмигнул и засмеялся. Юла тоже засмеялся.

— А теперь давай чин-чином познакомимся, — сказал офицер. — Только имя у меня, понимаешь ли, заковыристое. — Он поскреб пальцем переносицу. — Зовут меня Гоэлрин.

— Как-как? — Юла никогда такого имени не слышал.

— Гоэлрин, — повторил офицер. — Это, понимаешь, у меня отец очень увлекался электричеством. А тогда в Москве был принят план ГОЭЛРО. Не слыхал? Ну, план электрификации России. Вот отец на радостях и назвал своего первенца, новорожденного, меня то есть, Гоэлрином. А теперь я всю жизнь отдуваюсь за его остроумную выдумку. — Он опять смешно поскреб пальцем переносицу. — Но ты зови меня просто Григорием. Григорий Денисович. Понятно?

— Понятно.

— Заходи вечером, — сказал офицер. — Часов так в восемь. Я тебя с Квантом познакомлю. Идет?

У Юльки от радости даже в горле перехватило. Он только кивнул головой. И умчался в школу.

Глава VI. КАК УМИРАЮТ СЛОНЫ

вант оказался не просто красавцем. Когда Юла познакомился с ним хорошенько, он твердо понял: другой такой собаки нет. Ну, может, где-нибудь на земном шаре и есть, но в Ленинграде, на ближайших улицах, не было ни одного пса, который мог соперничать с Квантом.

Дог был такой здоровяк и с такой широкой мощной грудью, — казалось, на нем можно запросто кататься верхом. Как на лошади.

— А зимой, — пообещал. Григорий Денисович, — смастерим из ремней упряжь, — садись в сани и кати. Повезет, как «Москвич».

— А главное, Квант был умница. Он все понимал. Все-все. Лишь не мог ответить. Впрочем, и ответить мог. Только не словами. В его больших выпуклых глазах было столько ума, столько доброты и спокойного сознания своей силы.

Утром, до работы, с догом гулял сам Григорий Денисович. А днем и вечером — Юла. Придя из школы, он быстро, разогревал обед, быстро съедал его и шел в соседнюю квартиру. Звонить не требовалось: Григорий Денисович дал ему ключи и от квартиры, и от комнаты.

Едва Юла открывал на лестнице входную дверь, он уже слышал, как в комнате громко, радостно лает Квант.

Он ждал Юлу, звал его! А как только Юла входил в комнату, Квант в восторге бросался ему на грудь.

А потом они неторопливо шли по улицам, и Юла видел, с какой завистью глядят на него все встречные мальчишки. Да чего там мальчишки! Редко кто из взрослых мог равнодушно пройти мимо Кванта.