— Ловко! — присвистнул парень. — Да тут ее можно час ждать!
Игнат Васильевич нахмурился.
— Мальчик замерзает, — сказал он. — Прошу немедленно выйти. Иначе…
— Что — иначе? — взъерепенился парень.
Но тут вмешалась девушка.
— Выходи, Костя, — сказала она. И сама первая выскочила из машины.
Парни не очень охотно тоже вылезли.
— Гони! — велел шоферу Игнат Васильевич, когда Борька и Юла уселись. — И включи печку на полную мощность.
Машина понеслась. В ней становилось все теплее.
— Раздевайся, — велел Борьке тренер.
И сам стал расшнуровывать его обледеневшие ботинки. Вдвоем они стащили с парнишки мокрые ботинки, носки, брюки. Игнат Васильевич скинул с себя куртку, растер ею ноги мальчонке и потом закутал их все той же курткой. Юла тоже стащил с себя тужурку и набросил на мальчонку.
— Ну, как?
— Тепло… — все еще дрожа, прошептал Борька.
Машина неслась к городу.
— А вот позвольте вопросик, — произнес шофер. — А если бы они не вылезли? Тогда как?
— Выкинул бы. И все, — хмуро ответил Игнат Васильевич. Шофер хмыкнул, покрутил головой, но ничего не сказал. Так они и довезли мальчонку до дома. И Игнат Васильевич на руках втащил его в квартиру. Ноги-то у Борьки были босые…
* * *
Рассказывает Юла про тренера, Венька все новые и новые вопросы подбрасывает. А Женя идет, по сторонам глядит. Будто вовсе и не слушает.
Наконец Юлу это разозлило.
— Ты вот насчет борьбы все фыркаешь, — повернулся он к девушке. — А скажи — только честно! — ты хоть раз настоящую схватку видела? Хоть раз?
Женя дернула плечом:
— Видела! Один мой доблестный знакомый трех хулиганов уложил!
— Нет, я серьезно. На соревнованиях была? Хоть раз?
— Не была. И не буду. Смотреть, как выворачивают друг другу руки? Ломают ребра?
— Давай договоримся, — сказал Юла. — Скоро чемпионат Ленинграда. Обещай: придешь и посмотришь!
— Подумаю… — говорит Женя.
— Нет, обещай!
— Подумаю…
Они проводили Веньку в интернат. Венька двигался частыми мелкими шажками. И весь он был такой тщедушный, такой тихий. Юла старался не глядеть на него. Чтобы Венька в его глазах не увидел жалости и боли.
Шел Юла, а в голове упрямо, назойливо билось:
Здоровье — благо первое на свете,
Второе — быть красивого сложенья…
Юла гнал навязчивые строки. Но они звучали опять и опять. И — телепатия, что ли? — Венька вдруг говорит:
— А кстати, как это там?… Гимн… у древних…«Кстати?!». Вовсе некстати! Юла насупился.
— Какой еще гимн? Забыл я давно.
Он заторопился и стал прощаться с Венькой.
Глава XII. СТАТЬЯ В ГАЗЕТЕ
арядку они теперь снова делали вместе, Юла и Григорий Денисович. Когда они первый раз после такого долгого перерыва вместе вышли утром во двор и дружно стали прыгать через скакалки, даже дворничиха тетя Шура заулыбалась.
— А то я все чую: что-то вроде бы не так. Непорядок какой-то на дворе. А выходит, вот оно чего не хватало!
Постепенно Григорий Денисович втянулся и стал делать весь прежний комплекс упражнений. Врачи разрешили.
Юла теперь на зарядке не уступал Григорию Денисовичу. И гантели, и пробежки, и подтягивания.
Бегает Юла с Григорием Денисовичем вокруг двора, а сам тайком все на ногу Григория Денисовича поглядывает. Не разберешь: лучше стала нога? А спрашивать у Григория Денисовича не хочется. Вдруг не помогла операция?
Но все-таки не выдержал Юла и однажды, когда они, отработав с гантелями присели на тумбу, спросил.
Григорий Денисович посмотрел на него, отвернулся.
— К сожалению… — сказал Григорий Денисович. — Впрочем, врачи предупреждали: ремонт без гарантии.
Юла даже растерялся:
— Как же?… Значит, все зря? В ведь Алиханянц… обещала же…
Григорий Денисович пожал плечами.
— Знаешь, Юлий, когда я третий раз оперировался… Давно это было. Так вот, рядом со мной лежал один подполковник. Тоже нога. И тоже — осколки мины. Он девять раз ложился на стол. Понимаешь? Девять раз под нож! И все-таки теперь нога — как новенькая. А я ведь — не девять. Только семь. Значит, у меня еще есть резерв. Так? — Он усмехнулся и потрепал Юльку по шее. — Ну, что приуныл?! Не надо. Вот пройдет с полгодика. А то и годик. И снова на операцию лягу. Я своего добьюсь. Ну, а пока… — Он встал с тумбы, взял скакалку. — Начали.
И замелькала, закружилась в воздухе пестрая веревочка.
Скачет Григорий Денисович. Скачет и Юла. Но не до зарядки нынче Юле.
«Как обидно! — думает он. — И как несправедливо! Ужасно несправедливо…».
Да, сложная штука жизнь…
Вот какому-нибудь прохвосту эта же Алиханянц сделала операцию, и полный порядок. И может, подлец снова своими подлыми делишками занимается. А вот у честного и смелого Григория Денисовича — неудача. Разве ж это справедливо?
* * *
Прошло несколько дней.
Однажды утром, кончив зарядку, Григорий Денисович сказал Юле:
— А у меня для тебя есть новость…
Сказал внушительно, таинственно и поскреб подбородок.
— Какая? — загорелся Юла.
— Секрет. Вот вечером зайдешь — покажу.
Весь день у Юлы то и дело мелькало: что за новость? Но ничего путного не приходило в голову. Вечером, зайдя за Квантом, он спросил:
— А новость?
— А! — Григорий Денисович засмеялся. Повернулся к жене. — Машенька, показать ему?
— Ну, раз обещал…
Григорий Денисович открыл ящик письменного стола, вынул газету.
