Поединок - [17]
В конце концов надо мной сжалились случайные бомжи, у которых, как ни странно, сострадание к гибнущему человеческому созданию еще не стало атавизмом. Налили они мне стакан какой-то мерзости то ли для чистки стекол, то ли для борьбы с насекомыми — на спирту. Потом еще один… И я едва ли не вполне органично влился в эту компанию отверженных людей без роду-племени, без крова, без будущего и даже без надежд. Ночевал — и ночую — с ними на чердаке, деньги на прокорм и выпивку выручал — и выручаю — сдачей пустых бутылок и макулатуры, главным образом картонной тары из-под различного товара. В нашем районе этих отбросов навалом. Правда, и дают за них жалкие гроши, но тут уже следует наверстывать старанием. Волка, как говорится, ноги кормят. Так теперь говорится и обо мне.
В нашей бригаде все — бывшие нормальные люди, просто так получилось, что жизнь вытолкнула на обочину. Жизнь — штука непредсказуемая. Почти рулетка. Один из наших в прошлом — каменщик, другой — водитель, третий — рубщик мяса… Одного выгнала жена, второго дети, у третьего обманным путем отняли жилье хитроумные маклеры. Я среди них — белая кость. Как же: художник. Бывший…
Понедельник — тяжелый день даже для бомжей. После расслабушных выходных, когда и деньги, и запасы «красной шапочки» с незамысловатой закусью кончились, бомжи всюду поднимают такую предприимчивую возню, что великий город становится похожим на муравейник. Человек, не опустившийся до чердачно-подвального уровня, может не замечать этого деятельного копошения, но самим его участникам оно прямо бросается в глаза: невозможно оставаться равнодушным, когда конкуренты обскакали тебя на полкорпуса, и ты, дурень, остался на одной шикарной помойке ни с чем, потому что спросонья да впопыхах поначалу не сунулся на другую…
Утренний улов нашей бригады не такой, чтобы мог считаться великолепным, однако и никудышным его называть тоже не следует. Просеяв широко раскинутым неводом помойки и ларьки нескольких жилых кварталов, мы выудили и теперь тащим в пункт вторсырья не хуже добросовестных муравьев десятка два кэгэ картона. На скудный завтрак этого еще недостаточно, но на опохмелку — «красную шапочку», жидкость для обезжиривания — уже, считай, есть. Лиха беда начало.
Возле приемного пункта макулатуры толчется целое войско таких же, как мы, санитаров великого города, каждый — со связкой картона. Первый раз вижу здесь подобное столпотворение. Что-то явно случилось. Но не могла же лишь за выходные столь сильно разрастись армия безработных, что наши ряды перестали умещаться на поле брани? Разгадка феномена не заставляет себя ждать: причина скопления отбросов общества, обремененных отбросами торговли, — в прекращении приема макулатуры всех сортов — от единички до троечки. Каких-либо подробностей и разумных объяснений данному факту понять из бестолковых выкриков опустившихся соотечественников невозможно. Возмущенные внезапным крахом процветавшего бизнеса, они даже опасны. На правах неформального лидера нашей бригады решаю докопаться до истины. Протолкнувшись через заторы не очень-то опрятных и далеко не благоухающих коллег по новому ремеслу, оказываюсь возле дверей, за которыми такое множество народа находило, но больше не может найти вознаграждение своим трудам. Кнопками к двери пришпилено накарябанное фломастером разъяснение: «Прием макулатуры прекращен в связи с закрытием бумкомбината». Ну вот и все подробности. Что еще непонятно? Надолго ли? Да, пожалуй, это единственный оставшийся вопрос. Стучу в дверь костяшками пальцев, а потом и ногой. Видать, не первый я тут расступался: никто не открывает. Возможно, там уже и нет никого…
— А что, отец, — обращаюсь к опустившемуся, похоже, до отправления естественных надобностей прямо в штаны мужичонке в экземе под жидкой бороденкой, подпирающему закрытые двери, — когда бумкомбинат открыть обещали-то, а?
— Ы-ы… — отвечает, а может, и спрашивает отщепенец. Но, возможно, ни то и ни другое. Так, нечто рефлекторное, на животно-бессознательном уровне. Неужели и ему подобные кучкуются в бригады — или это уже самое дно, когда с принадлежностью к человеческому роду не связывают даже воспоминания?
— Надолго, спрашиваю, комбинат закрыли? — четко и громко, словно глупому и больному, задаю этому полузверю тот же вопрос, надеясь больше, что на него ответит кто-нибудь другой, более одухотворенный или менее звероподобный.
— Да говорят, до Нового года, — приходит на помощь оскотиневшему соплеменнику еще вполне человекоподобная — не иначе благодаря проспиртованности — красноглазая голубушка в бурых лохмотьях. — В этом году, говорят, уже набрались. Чтоб они так жили!
Протолкавшись сквозь удушливое столпотворение обратно к своим, делюсь с ними добытыми новостями, и сообща мы предпринимаем мозговую атаку — решаем на всякий случай, больше для самоуспокоения, наведаться в другие пункты, но везде одна и та же картина: толпы ошеломленных бомжей, для которых кусок хлеба всецело зависит от собранной за день макулатуры. Проклятый бумкомбинат, что подтвердили в двух ближайших пунктах вторсырья, закрылся по одному ему известным причинам до Нового года, стало быть, три месяца предстоит разживаться пропитанием каким-то другим способом. Каким? Остался только один — бутылки. Но это крайне неплодоносная жила. Тем более теперь, когда вся освободившаяся от картона рать кинется ее эксплуатировать. Где же столько бутылок напасешься, чтобы каждому бездомному на прокорм хватило?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В городе Альянске начинается революция. Свергают мэра. Там начинается гражданская война. Тем временем Владимир, житель Альянска, сбегает в областной центр – город Южный. Трудности на этом не заканчиваются. Оказывается, целью Виктора, который захватил город, является не только город Альянск, а ещё и Владимир. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.
Джозев едет на очередной вызов, где он и совершает свою главную ошибку, он убивает своего же полицейского. Теперь он противник мафии и полиции одновременно.
Исторический роман. 15 век. Падение Константинополя, последние сражения в 100-летней Англо-французской войне, войны княжества Молдова с Валахией и Турцией, события в Крыму, где наследник Ромейской империи – крохотное княжество Феодоро – под руководством юного князя Александра героически сражается за свою независимость с турками. Это далеко не полный перечень событий, которые освещены в романе. Основные факты взяты из исторических документов. Если историческое событие в документах трактуется по-разному, то автор взял на себя ответственность выбрать правильный с его точки зрения вариант.
Отзыв писателя Буденковой Т.П. на конкурсе "Реалистическая проза 2020": Удивительное дело, в начале рассказа главный герой Михаил Пятикоп инструктирует командиров танков, как будут встречать превосходящие силы противника. Так вот что меня удивило: скажите, что и так понятно девять против сорока. Это факт, конечно, но эту рекогносцировку автор сумел так подать в рассказе, что я сугубо гражданский человек, читала не отрываясь и зрительно представляла и местность, и план Пятикопа. За это особый респект автору, потому что понимаю, сколько документов пришлось ему изучить, прежде чем добиться такой достоверной доходчивости.
Идет Третья мировая война… Ужасная война, исход которой никто не может предсказать достоверно. Во всяком случае, до поры в этом абсолютно уверена Арина Грик – мать двоих детей, одному из которых всего восемь. Уберегает ли малый возраст от необходимости служить? Нет. Закон: «От каждой семьи – один человек на фронте» – неумолим. В случае невозможности по той или иной причине призвать члена семьи призывного возраста, выбирается любой другой. В армию забирают всех: стариков, женщин, детей. Те, кто не может держать в руках оружие, те, кто недостаточно ловки и удачливы, попадают в «отряды смертников».
Едва главные герои выбрались из ужасного кошмара, как на их след вышли наёмники. Им известно о секретной деятельности законсервированного лабораторного комплекса “Гамма-3”, который так упорно искал полковник Зимин. Но информации о его точном местонахождении у наёмников нет. Последняя ниточка ведёт к Максиму и его друзьям.Макс находится под влиянием экспериментальной сыворотки, которую ввёл ему погибший профессор Германов. Парня преследуют странные видения и галлюцинации. Он страдает нарушениями сна. Есть ли в этом какой-нибудь смысл?Максим понимает, что ответы на мучающие его вопросы находятся где-то в туннелях “Гаммы”.
"Эта книга - результат жалоб тысяч и тысяч россиян, записанных циничным снаружи, но добрым внутри журналистом. Это сага о том, как легко потерять свои денежки, и даже если денег у вас больше, чем извилин, денег жалко больше, верно?"Милицейская академия" уже выдержала несколько изданий и еще несколько раз ее законно и незаконно перепечатывали разнообразные газеты и журналы - но воз и ныне там. Те самые способы мошенничества, о которых мы предупреждали читателей еще десять лет назад, слегка видоизменившись, приносят жуликам стабильные сверхприбыли и поныне.
Игорь ТРОФИМКИН — профессиональный литератор. Родился в 1937 году. Начинал как литературный критик. Публиковался в журналах «Нева», «Звезда», «Октябрь» и др. До работы над собственными художественными произведениями И.Трофимкин занимался переводами с английского, польского, чешского языков. Перевел Р.Чандлера, Джо Алекса, Микки Спиллейна, других писателей. Первая повесть вышла в 1993 году. На вопрос почему раньше не писал художественную прозу отвечает: «Мешали большевики, водка и женщины. С уходом большевиков пить стало неинтересно.