Подземный факел - [46]

Сигнал к болоту не пошел. Уже виднелись голые вербы, слышен был шелест камыша, но овчарка, вопреки ожиданиям Гейко, устремилась к лесу.

От земли повеяло сыростью. Молоденьких зеленых сосен, радовавших глаз около вышек нефтепромысла, здесь не было. Неподвижно стояли дубы, закрывая ветвями синеву неба. Изредка попадались ели, стройные, высокие и молчаливые. Вывернутый с корнями бурелом то и дело преграждал путь, словно не пускал посторонних в мрачное, сумеречное царство деревьев. Тоненьким голосом распевала вверху птичка, ее трель казалась странной в этой глухой, безмолвной чаще.

Сигнал заволновался. Гейко приготовил оружие. Они выбежали на поляну, коридором пролегавшую меж деревьями. Высунувшись из-за куста, овчарка замерла и насторожила уши, как будто испугалась неожиданной пустоты перед собой.

— След, Сигнал! Ищи!

Требовательный голос проводника не подбодрил собаку. Казалось, ей надоело подчиняться приказам. Прыгнув в сторону, Сигнал бросился к гнилому пню, позеленевшему от мха, тихо зарычал. В глазах собаки вспыхнула ярость. Она не хотела идти дальше.

«Что с Сигналом?» Гейко удивленно оглянулся, вышел на поляну. Под ногами пружинило. Мокрый хворост тугим слоем лежал под остатками снега. Булькая, выступала из-под хвороста вода. Рядом в ветвях бодро выстукивал дятел. В воздухе стояла прозрачная сизая мгла, трепетно покачивалась, поднималась вверх и таяла, разорванная лучами солнца. Ничто не нарушало лесного покоя. Но Сигнал по-прежнему косил глазом на трухлявый пень.

Старшина остановился около старой ели. Ее высохший, потемневший ствол выделялся среди других деревьев. От легкого удара прикладом сверху дождем посыпались иголки. Подняв голову, старшина увидел на стволе несколько широких продольных щелей, кора вокруг них была покрыта копотью, блестела потеками застывшей смолы.

Догадка вспыхнула молниеносно. Старшина понял, откуда взялись закоптевшие отверстия. И в этот миг Сигнал с силой дернул поводок. Один за другим глухо стукнули выстрелы. От ствола ели в лицо брызнули кора и щепки. Старшина упал за дерево, прижав к себе дрожащую, возбужденную овчарку. Еще раз тонко свистнули пули.

Осторожно высунув ствол автомата, пограничник, не целясь, пустил веером длинную очередь и быстро выглянул на поляну. Пня, к которому только что рвался Сигнал, на старом месте не было. Пень лежал в стороне, поваленный набок, а там, где он стоял минуту назад, темнело в земле круглое отверстие.

Кому-нибудь это, возможно, показалось бы невероятным, но не Гейко. Покрытый копотью и смолой ствол ели уже рассказал ему многое. Старшина прицелился, ожидая. Сигнал нетерпеливо повизгивал. В отверстии у пня что-то мелькнуло. Гейко нажал на спуск. Шапка, поднятая из-под земли на палке, отлетела в сторону, прошитая пулями.

Не отрывая взгляда от круглого отверстия на поляне, старшина левой рукой вынул из подсумка две гранаты. Подумал. Положил гранаты перед собой и достал ракетницу.

Первая ракета с шипением пронеслась мимо цели, ударила о землю синим огнем и отлетела, догорая, в кусты. Вторым выстрелом Гейко попал точно: темное отверстие у пня окуталось сизым дымком. Старшина торопливо вложил в ракетницу новый патрон. Третья огненная стрела, оставив в воздухе беловатый след, тоже впилась в нору. Четвертая ракета взвилась высоко над лесом.

Теперь Гейко поглядывал вокруг. Враг мог выскочить неожиданно где-нибудь позади или сбоку через запасный лаз. Но, видно, из подземного логова другого выхода не было. Вслед за удушливым фосфорным дымком, курившимся из-под земли, появился сначала на палке грязный платок, потом вылетел, стукнувшись о пень, пистолет и показались вытянутые руки.

Невысокий длиннорукий мужчина в испачканном пальто, без шапки выполз из норы. Скорчившись, он хрипел и кашлял, царапая пальцами холодную, сырую землю. Из налитых кровью вытаращенных глаз текли слезы.

Гейко стоял над ним, ждал. У ног старшины застыл Сигнал, по первому приказанию готовый броситься на врага.

2

— Старый бандитский тайник, с дымоходом в стволе подгнившего дерева и с лазом, замаскированным пнем… Знакомые штучки. — Полковник Шелест обошел вокруг отверстия, зиявшего в земле.

Нора была вырыта давно. Срезанный и подтесанный пень, как пробка, закрывал отверстие, не один год оберегая тайник от дождей и талого снега. Нора дышала кисловатым угаром и прелью.

Зеленый вездеход стоял на краю поляны. Из машины выглянуло небритое, измятое лицо Гандзи-Мацюка-Коленды. Он сидел между двумя пограничниками, желтый, как лимон, блуждающими глазами следил за тем, что происходит около его последнего убежища. Сигнал лежал под машиной, положив голову на лапы, и, казалось, дремал, как будто хотел сказать людям: «Моя роль окончилась, теперь я в ваши дела не вмешиваюсь».

— Волнуетесь? — спросил Шелест Петришина. — Правду говоря, мне тоже не терпится. Заинтриговали вы меня, хотя и не очень верю в существование кладов. Старшина, ну что там? — наклонившись, крикнул вниз полковник.

Из-под земли в ответ донесся глухой голос. В черном провале ямы заколебался луч фонарика.

…Гейко наклонился, осветил низкий земляной тоннель. Со стен, оплетенных лозой, капала вода. Могильный воздух подземелья пахнул в лицо болотом и остатками невыветрившегося фосфора. В конце тоннель расширялся в просторную нишу. Здесь уже можно было выпрямиться, рука едва доставала до потолка. Сбоку у стены стоял грубо сколоченный топчан с остатками гнилого сена. На полу валялся разбитый фонарь «летучая мышь». Мокрые, полуистлевшие ветки, которыми когда-то устлали пол, были скользкие, прилипали к сапогам. По стенам ползали мокрицы. Две ржавые немецкие винтовки стояли у выложенной из камня печки, забитой холодным пеплом. Над печкой в стене виднелась глубокая дыра дымохода, что вела в ствол старой ели.