Подземный факел - [17]

Сандерс сделал паузу, посмотрел на Вентриса и снова уткнулся в стенограмму:

«На шоссе за городом Стрый нас настигли советские штурмовики, перед радиатором машины взорвалась бомба. Я был тяжело ранен и потерял сознание. Очнулся в каком-то госпитале. Вместе со мной в палате лежали раненые армейские офицеры. Госпиталь находился в предгорье Карпат, в небольшом городке, названия не помню. Стреляли зенитки и слышались пулеметные очереди. Ни майора из Берлина, ни шарфюрера Коленды в госпитале не было. Никто из медицинского персонала не мог объяснить мне, что с ними. Начиналась паника. Раненых спешно эвакуировали. Гауптман-артиллерист, мой сосед по палате, сказал, что два дня назад обо мне справлялся унтер-офицер СС. Узнав, что я лежу без сознания, он положил мне под подушку конверт и ушел.

Я достал конверт. В нем была записка от шарфюрера Коленды. Вот ее содержание: «Чемодан уцелел. Попробую сберечь бумаги, но не уверен, что смогу доставить их по назначению».

— На этом Гольбах кончает свой рассказ, — сказал Сандерс, откладывая стенограмму в сторону. — Продолжение истории с архивом Крылача изложено в записи рассказа шарфюрера, назвавшегося Колендой.

— Читайте от этого места, — ткнул пальцем в бумагу Уррен и снова потянулся к бутылке.

Капитан Вентрис был весь внимание, он старался не пропустить ни слова, вслушиваясь в монотонный голос Сандерса.

«…Когда из-за леса внезапно появились штурмовики Советов, майор хотел выпрыгнуть из машины. Взрывом ему оторвало ногу и размозжило череп. Оба солдата тоже погибли. Одному снесло полголовы осколком, другому распороло живот. Потом я видел его кишки, перемешанные с землей. Наверное, солдат еще немного жил и полз куда-то в сторону от дороги».

— Эти живописные детали приводят меня в умиление, — скорчил брезгливую гримасу Уррен.

Сандерс улыбнулся, пожал плечами.

— Каждый по-своему воспринимает окружающее, у каждого свой стиль. Впрочем, отдельные впечатления бывшего шарфюрера дивизии «СС-Галичина» прямого отношения к изобретению инженера Крылача не имеют, их можно опустить. Пойдем дальше.

«…Меня контузило легко. Гольбаху досталось больше: у него были переломаны ребра и пробита осколком грудь. Нас подобрали солдаты с бронетранспортера. Придя в себя, я понял, что чемодан остался в разбитой машине. Просил развернуть бронетранспортер и вернуться назад, но солдаты, по-видимому, сочли меня за сумасшедшего. Пришлось взяться за пистолет. Командир бронетранспортера, сопливый лейтенантик, у которого еще молоко на губах не обсохло, пригрозил выкинуть меня из машины. Я с удовольствием бы разрядил пистолет в его прыщеватую морду, но солдаты и без того косо посматривали на мой эсэсовский мундир.

Нас доставили в госпиталь, в городок, расположенный в низине, километрах в тридцати от шоссе. Гольбаха положили на операционный стол, а я сел в один из санитарных автофургонов, отправлявшихся за ранеными, и через час был уже на том месте, где нас разбомбили.

Шоссе запрудили войска. Артиллерия русских обстреливала отступающие немецкие части. В лесу и на дороге рвались снаряды. В кюветах валялись трупы и разбитые машины. Я нашел то, что осталось от нашего «хорьха». Забрызганный кровью чемодан лежал возле убитого майора.

Вернувшись в госпиталь, я оставил Гольбаху записку, забрал чемодан с бумагами и с минометчиками какого-то егерского полка отходил к Карпатам. В горах егерей зажали в кольцо, но мне удалось выскользнуть. Я оказался в тылу советских войск. Пришлось пробираться назад. В лесах скрывался несколько недель, потом встретил боевку ОУН. К нам присоединилась также группа стрелков из дивизии «СС-Галичина», в списках которой числился и я, хотя почти все время находился у Людвигса. Дивизию разбили под Бродами, и она тоже не смогла отойти с немецкой армией. Если бы эти сволочи-галичане не начали разбегаться, можно было бы еще кое-что сделать. Но скоро наш отряд уменьшился больше чем наполовину… Позже я вынужден был спрятать архив Крылача на советской территории, а сам пробрался на Запад».

2

— Вот и все, — закончил Сандерс и передал стенограмму Уррену. В комнате наступило молчание.

— Я жду ваших вопросов, Вентрис, — забарабанил пальцами по столу Уррен.

Вентрис лихорадочно думал. Он понимал, что вызвали его в этот кабинет неспроста, что ему предстоит работа. Они — молодящийся Уррен и напомаженный, будто облизанный, Сандерс — относились к нему всегда с плохо скрываемым пренебрежением. Этих доверенных шефа, его «референтов» по особо важным вопросам, Вентрис побаивался и не любил. Собиратели чужих мыслей, они, прикрываясь званием технических специалистов, шныряли всюду — в Европе, Латинской Америке, в Азии, на Ближнем Востоке, вынюхивали, выспрашивали, копались в газетах, журналах, в научных вестниках, с ножницами в руках добывали те же самые сведения, которые собирало ведомство Вентриса иным путем. Они и Вентрис — одного поля ягоды. Правда, последнее время Вентриса преследовали неудачи. Но, судя по всему, они тоже не могли похвалиться успехами. Вентрис чувствовал это, но вынужден был молчаливо сносить окрики Уррена. Ему платили за его работу, и он должен был безропотно подчиняться им, выполнять их волю. За спиной Уррена с его штатом специалистов стоял шеф, всемогущий нефтяной король, владелец миллиардных кладов «черного золота». А он, Вентрис, всего лишь маленький винтик колоссального механизма фирмы, он руководит ее негласным разведывательным отделом, так называемым «информационным бюро».