Подземный доктор - [21]

– Я правильно понимаю, – идя ва-банк, хладнокровно спросила она, – что вы взяли шпиона «архангельского демона»?

Святая осознавала, что вероятность промаха была велика, и тогда бы она оказалась в весьма глупом положении. Но рискованный выпад достиг цели: начальник патрульной службы вытаращил глаза, пот ручейком заструился с лысины.

– Откуда вы… Каким образом вам это… – залепетал он, но Святая вновь прервала его взмахом ладони.

– По-твоему, у меня нет головы на плечах? – скривила она губы.

– Да что вы!.. – сцепил руки Заумян. – Да как я мог!.. Но ваша проницательность…

– Хватит! – уже и в самом деле начиная злиться, выкрикнула Святая. – Веди меня к нему! Впрочем, нет, сначала ознакомь с деталями.

Предводительница храмовников зашагала к двери, скрывающей за собой каморку надзирателей. Один их сопровождающих ее охранников предупредительно распахнул вход. Святая зашла внутрь и села на деревянную лавку перед коротким и узким – на одного едока – столиком. Вошедший следом Заумян остался стоять. Предлагать начальнику патруля сесть она не стала. И первым ее вопросом был вовсе не тот, который он ожидал услышать.

– Каким образом в патруле оказался шпион? Вы что, принимаете всех без разбору?

Начальник патрульной службы замотал головой так, что во все стороны полетели брызги пота. Святая, отдернувшись, брезгливо поморщилась. Заумян начал судорожно вытирать лысину рукавом.

– Нет-нет-нет! – выпалил он при этом. – Ни в коем случае не всех! У нас строжайший отбор. Но Полетаева… этого, которого взяли… принимал не я! Это же давно было, лет пятнадцать назад, я сам тогда в патруле начинал только. А Тимофей… Полетаев который… он совсем зеленый был, лет восемнадцать всего. Его при патрулировании и нашли. Брел по городу – худой, грязный, оборванный. Говорит, сидел несколько лет в погребе – дом рухнул, когда он туда за соленьями полез, мать отправила. Крышку придавило, открыть не смог. Хорошо, запасов внизу много было. Вот он и сидел там; сначала помощи ждал, а потом сам стал консервной банкой выход рыть…

– А где он брал воду? – прищурясь, спросила Святая.

– Ну… – Заумян опять затряс головой, но сразу спохватился, замер. – Так он говорил, что сквозь щели лилась, когда дождь шел, он ее в пустые банки собирал.

– А зимой?

– Так это… зимой он… – Начальник патруля сглотнул и развел руками. – Не знаю. Не уточняли.

– А показать тот погреб вы его попросили?

– Так это ж не я тогда был!.. – вновь начал оправдываться Заумян. – Я ведь простой патрульный тогда… что прикажут, куда пошлют…

– Перестань ныть! – прикрикнула Святая. – Я тебя пока ни в чем не обвиняю, а всего лишь спрашиваю: вы сами видели этот рухнувший дом с погребом?

– Не припомню, – выдохнул начальник патруля. – Может, кто туда и ходил, но меня точно не отправляли.

– А почему этого мальчишку вообще взяли в патруль?

– Это я помню. Он просился очень. Он ведь нас первых увидел за несколько лет. Говорит, сначала думал, что все люди погибли, он один на Земле остался. А тут мы. И спасли его. Вот он с патрульными и не захотел расставаться. А еще сказал, что и он хочет быть таким же, – вдруг и сам кого-то тоже спасет. Вот и взяли. Так-то он, хоть и заморышем был поначалу, шустрым пареньком оказался. И выносливым, не размазней. Да и смекалистым, схватывал всё на лету. Он, Полетаев, и сейчас-то в лучших патрульных числился.

– Ты его хвалишь, будто сватаешь, – скривила в усмешке губы предводительница храмовников. – Как же такой замечательный парень, лучший патрульный, и вдруг через пятнадцать лет оказался шпионом?

– Виноват, не углядел, – вновь обтер рукавом лысину Заумян.

– То, что виноват, это само собой, – уже без улыбки сказала Святая. – Об этом будем говорить отдельно и позже. А сейчас доложи, на чем он попался?

– Патрули ведь у нас парами ходят, – заторопился начальник службы. – И приказ на этот счет строгий: кроме экстренных случаев одного напарника не оставлять ни на минуту. А за Тимохой… за Полетаевым стали замечать, что он нет-нет да и отстанет. Или приспичит ему… ну, по нужде. Так-то и по нужде отлучаться нельзя, всё равно должны быть в пределах видимости друг у друга. А Полетаев вроде как стеснялся на виду. Я уже, так сказать, разъяснительную беседу провел с теми, кто его стеснительности потакал. Надолго запомнят, будут теперь за руки взявшись сра… То есть, это… прошу прощения…

– Хватит! – рявкнула предводительница храмовников. – О деле рассказывай!

– Так вот, я и говорю… Многие потакали Тимофею, а один, Мартьянов Сергей, заподозрил что-то. Он у нас в патруле недавно, к обязанностям своим относится рьяно. И не только к своим. Короче говоря, Полетаев этой ночью опять будто бы по нужде за развалины завернул. А Мартьянов фонарь погасил и втихую за ним. И услышал, как шепчется за развалинами кто-то. Ну а кто еще, если Тимоха Полетаев там как раз и есть?

– С кем же шептался ваш Полетаев? Может, он, когда по нужде ходит, сам себе сказки рассказывает, чтобы не так страшно одному в темноте-то?

– Мартьянов говорит, что там был кто-то еще. Только… – Начальник патруля замялся.

– Какой еще Толька? Выражайся яснее!

– Нет-нет, имени он не знает! И вообще… Мартьянов доложил, что это, скорее всего, был не человек.